– Дети Шерлока Холмса!
Как известно, всякая борьба и каждое сражение начинаются с подготовки. Я сразу понял, что бороться будет Алешка, а подготовка ляжет на мои плечи.
– Дим, – это Алешка сказал серьезно и со всем уважением ко мне. – Ваш Бонифаций очень тебя уважает. Пишешь ты всякую фигню, а он в восторге эту фигню читает и перечеркивает.
– Что еще? – Мне захотелось схватить его за немытое ухо.
– Но он к тебе прислушивается. Ты для него как Буратино для папы Карло.
Сейчас я его за оба уха схвачу.
Но тут Алешка прикрыл поплотнее дверь и зашептал мне в ухо. Отшептавшись, он отодвинулся и с сомнением произнес:
– Хотя, конечно, вряд ли у тебя получится.
Но мне эти штуки хорошо знакомы – на слабу берет.
– Да, – будто сомневаясь, сказал я, – пожалуй, я не смогу. Задача сложная. Она большого ума и тонкой хитрости требует. Нет, Леш, мне не справиться. Поищи кого-нибудь другого.
Алешка спохватился:
– У тебя, Дим, и тонкий ум, и большая хитрость. Ты воще, наверно, станешь президентом.
Мне осталось только посмеяться и спросить:
– Что нужно сделать?
Алешка очень толково мне все объяснил.
– Леш, это опасно, – сказал я, не отказываясь.
– Дим, а у папы работа не опасная? А дядя Лева? Он не зря говорил про ножи и пули. А дядя Федор?
Да, дядя Федор в ушастой шапке со своими «родственниками». Он в прежние годы отважно воевал в «горячих точках». Он был механиком-водителем бронетранспортера. И вот однажды их бронетранспортер подорвался на мине, и его окружили злобные и беспощадные враги. А он под их автоматным огнем вылез из машины и сумел ее починить. И вывел ее из-под обстрела и всех спас. А у него было четыре пулевых раны. Ему дали за это орден. А потом он трудился опером.
– Ладно, – сказал я. – Только ты держись за моей спиной.
После уроков я побродил по рекреации, обдумывая разговор с Бонифацием. К нему тоже нужен подход. Иногда нужно сказать правду, а иногда наврать такое, что он махнет рукой и скажет:
– Отойди от меня! Делай сам. Под свою ответственность.
Вот на этом я и остановился.
Я пошел в актовый зал, где наши художники завершали оформление задника. Получилось здорово. Оставались сущие пустяки и мелкие штрихи. Бонифаций прохаживался меж рядов и любовался.
– Клево, – сказал я.
Бонифаций сердито обернулся.
– Дим, тебе-то уж не пристало пользоваться жаргоном.
– Извините, погорячился. Очень красиво и сказочно. Только вот…
– Что такое? – Бонифаций забеспокоился.
– Знаете, – медленно начал я, будто в раздумье, – все-таки Новый год – это праздник волшебства. Все необычное в нем должно быть неожиданным. Как подарок.