Мне это тоже понравилось. Сам в таком положении, а о своем враге подумал.
– Этот дядя Лева… он, конечно, хороший. Но вредный. Все время учит. Замечания делает. И почему-то всегда при Маринке. Достал, в натуре.
Ага, тут еще и безответная любовь.
– Я папе пожаловался. А он говорит: «Никогда никому обиды не прощай! Тогда тебя будут уважать и бояться». Бояться – это мне не надо. А вот чтобы уважали, этого хочется.
– Дальше, – сказал Алешка. Хотя он все уже знал. Почти все.
– «Ты этому дураку, – сказал папа, – что-нибудь устрой. Чтобы он понял, что обижать тебя нельзя». Он мне и подсказал: «Ты говоришь, этот Лева чай на вахте пьет? Вот и славно. Брось ему в стакан таблетку слабительную. Вот он и забегает в туалет. А директор его уволит». Мне это очень понравилось. Только я не знал, что папа таблетки перепутал. И дал мне не слабительную, а сонную.
– Ничего твой папа не перепутал, – сказал Алешка. – Он тебе дал таблетку, чтобы дядя Лева потерял сознание на посту.
– Врешь ты все!
– А ты у папы спроси, – Алешка уже успокоился. – И еще у него спроси, зачем ему Маринкина кукла?
– А я знаю? – завопил Шурик. – Он меня попросил, я и сделал.
– Хочешь, скажу? – спросил Алешка. – Знаешь, ты кто? Ты глупое орудие в хитрых руках. А ты знаешь, что твой папа приказал похитить Маринку? И она просидела в вашем подземном гараже, как царица в темнице?
– Ты все врешь!
– А ты у папы спроси.
Тут приоткрылась дверь и появилась красивая прическа на маминой голове.
– Эй, богатыри, – спросила она, – что будете делать: биться или мириться? Чайник у меня готов. Правда, к чаю ничего нет.
Алешка вдруг улыбнулся – широко и беззаботно.
– Зато у нас есть. Димка целый пакет из госпиталя украл.
– Да, – сказал я, – у нас немного плюшек осталось. Еще мандарины, еще шоколадки, печенье и вафли.
– Это не кража, – сказала мама, – это ограбление.
– Да, мам, – наябедничал Алешка, – он чуть и чайник с заваркой не утащил.
Честно скажу: я за него порадовался. Потому что у него на сердце отлегло. И туча растаяла.
В общем, мы напились чаю с больничными подарками, я помог маме убрать со стола и помыть посуду, а Лешка скрылся с Шуриком в нашей комнате и о чем-то с ним долго совещался.
Потом он его проводил до двери и очень серьезно спросил:
– Ты с кем теперь? С нами или с ними?
– С вами, – сказал Шурик.
– Ну, Дим, – Алешка бросился на тахту и задрал ноги, – начинается борьба.
– Она у тебя уже давно началась, – сказал я.
– Это, Дим, была плохая борьба. Она, Дим, была под ковром. А теперь, Дим, будем стреляться в чистом поле.
– И кто победит? – на всякий случай спросил я.