— Какую историю? — спросил я.
Не скажу, что я был заинтригован. Меня удивляло необычное поведение Горелова.
— Ты знаешь такого Варшавского?
— Нет. А кто это?
— Эмигрант. Бывший, из наших. В Америку уехал еще при Советской власти.
— Нет. Не знаю. И не слышал о нем.
Горелов помолчал. Потом он посмотрел внимательно на край моего стола, словно там что-то было написано, и, с силой надавливая, начал водить пальцем по темной полированной поверхности стола, стирая то, что там видел.
— Мы американцам продали установку С-300, — сказал он. — Полный комплект. С ракетами. Одну установку. За три миллиона долларов. Наличными.
Мы помолчали.
— Зенитный ракетный комплекс? — спросил я.
— Да, — сказал он.
— С системой «свой-чужой»? — спросил я.
— Да, — сказал он, прекратив протирать стол и смотря куда-то за меня.
— Кто это мы?
— Коржаков, Барсуков и я.
— Кто?!
— Коржаков и Барсуков. И я.
Передо мной сидел бывший прикрепленный (начальник охраны) члена Политбюро ЦК КПСС Лукьянова. Бывший заместитель начальника охраны Ельцина. Бывший заместитель коменданта Московского Кремля. Бывший мой заместитель. И он сказал о том, что он сам, начальник Службы безопасности Президента РФ и руководитель Федеральной службы безопасности (почти КГБ), а до этого бывший комендант Московского Кремля, а теперь начальник Управления ФСБ, которое отвечает за секретность и безопасность всех подземных коммуникаций, объектов, в том числе центров управления и связи всей России (15-е Управление КГБ), два генерала армии, два первых руководителя главных спецслужб постсоветской России, совершили преступление, которое называется «предательство Родины», продав в начале 90-х годов через посредника американским разведслужбам секретный, по тем временам новейший, комплекс противовоздушной и противоракетной обороны С-300. Продали его вместе с системой опознавания объектов «свой-чужой». То есть оставив Россию без системы ПВО. За три миллиона долларов наличными.
— Валерий Павлович, — спросил я, — ты понимаешь, что ты говоришь?
— Да.
Мы молчали.
— Я сам принес в Кремль чемодан с тремя миллионами долларов, — сказал он, словно вспоминая что-то. — Принес в кабинет к Коржакову. Там они меня ждали. Коржаков и Барсуков… Коржаков взял чемодан. Мы пересчитали пачки долларов. Коржаков говорит: «Ты, Палыч, сейчас иди к себе, а завтра придешь, мы тебе твою долю отдадим». Я ушел. — Горелов улыбнулся. — Прихожу на следующий день в кабинет к Сашке Коржакову. Они с Барсуком меня обнимают, говорят, молодец, Палыч, мы тебя благодарим… И достают ружье ижевского завода… Красивое такое ружье, с инкрустациями… Вот, говорят, Палыч, тебе за службу! И дарят мне ружье. Торжественно…Ты, говорят, оружие любишь, собираешь. Потом опять обнимают… Все, говорят, иди… Я вышел из кабинета с ружьем. Пришел к себе… Ну, думаю, суки! За ружье заставили… Я тогда решил, что никогда не забуду и не прощу им этого!