Единственной частью, с которой поддерживалась связь, был 6-й кавалерийский полк. Да и здесь, впрочем, связь сохранилась не по воле командования бригады, а благодаря усилиям командира полка подполковника Моссора, который сам об этом побеспокоился и прислал в бригаду своего офицера связи.
4 сентября около одиннадцати часов меня направили в Лодзь, в штаб армии генерала Руммеля за инструкциями, ибо связь с армией отсутствовала. Уже в течение нескольких дней мы не получали никаких приказов и не знали, что делать дальше.
…В этих условиях полное молчание вышестоящего начальства приводило в состояние не только недоумения, но прямо-таки негодования. За четыре дня ни одного приказа от верховного командования и ни одного приказа от командующего армией!
Дорога, ведущая в Лодзь, была забита всеми видами шоссейного транспорта, военного и гражданского, машинами и повозками, переполненными домашним скарбом. …Кроме того, на шоссе было полно солдат-одиночек и небольших групп людей непонятной принадлежности — не то военных, не то гражданских, еще не мобилизованных, но приписанных, которые спешили догнать свои части. Эти последние были, как и солдаты, вооружены винтовками. Все они, собственно говоря, блуждали. Отстали от своих подразделений и теперь не знали, куда идти и что делать. Не было никого, кто бы мог дать им какое-то указание. Они чувствовали, что являются лишь обузой для этого странного командования, которое не нуждалось в солдате, рвущемся в бой.
…В штабе очень трудно было сориентироваться, узнать, где что помещается и как кого найти. Можно было сколько угодно ходить по лабиринту залов, не рискуя быть кем-либо задержанным. Поэтому я довольно долго блуждал в поисках оперативного отдела. …На стенах — множество карт с прикрепленными флажками, которые должны были отмечать движение и концентрацию войск, как своих, так и неприятельских. На столе лежали кальки, красиво раскрашенные в голубой и красный цвета, со стройно расставленными черточками, кружками и другими знаками. Это создавало видимость образцового порядка.
…Обмен мнениями о положении на фронте был прерван воздушной тревогой. Страх, охвативший майора, был так велик, что поистине поверг меня в недоумение.
Я вышел из комнаты. Ни одной живой души. Все куда-то исчезли, оставив на столах приказы, донесения, инструкции и шифры. Оставили все то, что должно было, как материал совершенно секретный, находиться под замком. Через разбитые окна врывался ветер и спокойно гулял по помещению, разбрасывая бумаги по углам.
…Когда налет закончился, я снова пошел искать начальство. Блуждая по коридорам, наткнулся на полковника Прагловского, начальника штаба армии «Лодзь». Он спокойно выслушал меня, а затем предложил вернуться в бригаду, заверив, что необходимые приказы и распоряжения будут высланы, как только армия получит инструкции от главного командования.