– В этом нет необходимости, Малик-ага может ехать со мной, а вы оставайтесь.
– Я сам решу, султанша, как мне быть! – разозлился Рустем.
Он не видел своей вины ни в чем, и нападки Михримах начали выводить из себя.
Оставив Ханзаде со служанками отдыхать, в Стамбул двинулись все же вместе. Злясь на саму себя, Михримах гнала лошадь, словно вознамерившись загнать ее совсем. На первой же остановке Рустем подошел к ней.
– Султанша, как бы и на кого бы вы ни злились, лошадь здесь ни при чем. Мы не гонцы, и так спешить вам некуда.
Она чуть не заплакала, но сумела сдержаться.
Принцессы хватило ненадолго, уже на следующий день она изводила Рустема, то и дело напоминая, что его сердце осталось в Хавсе, где, небось, до сих пор залечивает свои раны от седла прекрасная вдова Ханзаде Султан… Не замолчала даже, встретившись с бешеным взглядом паши. Рустем все чаще задумывался над тем, чтобы вернуться в Диярбакыр. Чем дальше от Стамбула и султанши, тем лучше.
Убедившись, что паша отвечать на ее колкости не намерен, Михримах замолчала, она лишь погоняла и погоняла лошадь.
Дома коротко пересказала новости о празднике матери, сообщила, что свадьба Мехмеда и Эсмехан состоялась, и ушла к себе.
В хаммаме долго лежала без сил. Хотелось смыть с себя что-то нехорошее, какую-то вину. В глубине души понимала, что за вина, но признаваться в этом не желала.
Рустем тоже навестил Роксолану, передал письмо Повелителя, рассказал о празднике и свадьбе несколько подробней. И тоже был сдержан и хмур.
– Что-то не так, паша?
– Нет, все хорошо, просто дел много накопилось за время празднования. Завтра уеду в Анатолию.
– Вас замучила принцесса? – догадалась Роксолана.
Он не стал жаловаться, просто покачал головой.
– Дела, султанша.
– И все же прошу вас подождать, пока вернется Повелитель, потом поедете.
Пришлось пообещать.
Михримах увидел у Хуррем Султан в кабинете на следующий день. Увидел и поразился: тихая, кроткая, грустная, словно всеми покинутая.
– Султанша, что-то случилось?
Она вскинула глаза, вздохнула.
– Я осталась одна. Даже верхом поездить не с кем…
Всего минуту назад Рустем был твердо уверен, что немедленно уедет подальше от Стамбула, но тут произнес независимо от своей воли:
– Если хотите, я поеду с вами…
– Правда?
Сколько раз потом он жалел, что предложил! Сколько раз потом радовался, что не уехал, не бросил все!
Горько жалел несколько дней, а с благодарностью вспоминал этот день всю оставшуюся жизнь.
Нет, принцесса не изменилась, слезы в ее глазах были просто слезами отчаянья от одиночества, и задевать Рустема-пашу на каждом шагу Михримах не перестала – не могла, это часть ее натуры, неотделимая часть ее характера.