Варвары недолго медлили, охватив плотным полукругом небольшой эллинский флот. Первыми ринулись в атаку египетские суда, а за ними следом устремились на эллинов грозные финикийские триеры с высокими черными бортами, с таранами в виде бронзовой бараньей головы. Вскоре весь персидский флот вступил в сражение, стремясь прорвать строй эллинских триер.
Это была очень яростная битва. Варвары, раздосадованные своими недавними неудачами, стремились смять и уничтожить корабли эллинов, которым некуда было бежать. Столкновения персидских и греческих триер напоминали боданье рассвирепевших быков. У персов не было возможности таранить эллинские триеры в борт, поскольку те стояли тесным строем, устремив на врага свои тараны. Персидские суда шли на греческие корабли лоб в лоб, сталкиваясь с ними и пытаясь оттеснить назад, дабы в эту брешь могли втиснуться суда варваров из второй и третьей линии. Там, где персам удавалось вклиниться в боевые порядки эллинов, палубы близко стоящих кораблей превращались в поле битвы. Где-то варвары захватывали в абордажной схватке эллинскую триеру, где-то эллинам сопутствовала удача в бою, и в их руки попадал персидский корабль. Убитые и раненые с обеих сторон во множестве падали за борт и шли на дно; некоторые из бездыханных тел волнами выносило на галечные пляжи мыса Артемисий.
Сражение продолжалось до полудня; когда персы уже начали одолевать эллинов, погода вдруг испортилась, задул сильный юго-восточный ветер, поднявший большую волну в проливе. Скученные суда варваров начали сталкиваться бортами, у них ломались весла и реи. Боевой строй персидских кораблей нарушился. Персидские трубы дали сигнал к отступлению. Флот Ксеркса вернулся на свои стоянки у побережья Магнесии.
Персы потеряли тридцать кораблей, эллины – шестнадцать триер.
Глава седьмая. Аброник, сын Лисикла
По склонам холмов шумят на ветру сосны и платаны. Горячее солнце скатилось в оранжевое вечернее марево над далекими горами Фтиотиды. Свинцовые волны одна за другой накатываются на низкий берег, обдавая брызгами вытащенные на сушу греческие триеры.
Адимант шел вдоль кромки прибоя, кутаясь в плащ. Его лицо было усталым и мрачным. Адимант только что осматривал повреждения на своей триере, полученные в утреннем сражении с персидским флотом. Ему было ясно, что устранить эти пробоины в корпусе судна на скорую руку не удастся. «Кохлион» остается на плаву, но не сможет быстро двигаться и маневрировать.
«Теперь ни догнать противника, ни уйти от него мне не удастся! – угрюмо думал Адимант. – А безумный Фемистокл собирается завтра дать персам новое сражение! Его нисколько не заботит то, что у нас повреждено больше восьмидесяти триер!»