На винзаводе знали, если директора «понесет» — возражать ему бесполезно. И не возражали. Соседи тоже знали об этом и старались не связываться с сумасбродным мужиком, олигархом местным.
— Паша, ты чего? — изумленно крикнула супруга, впрочем, изумление ее было деланным, ибо танцевать с директором школы ей действительно нравилось. Но не до такой же степени, как думает разбушевавшийся супруг.
Просто танцевать, и все. Но разве это объяснишь Паше, он же сегодня юбиляр?..
— Павел Иванович, извините, что отважился потанцевать с вашей супругой, — вежливо сказал Романов. — Я ухожу, больше не буду отравлять своим присутствием ваш юбилей.
— Стой! Ку-уда?! Как поймали, так сразу в кусты?! Не пойдет! — еще больше разъярился Луговой. — Ты мне прямо скажи, чего надо от моей жены! Вот так прямо и скажи! Что, слабо?
— Паша! — воскликнула Марина.
— Заткнись! Ну, скажи!
— Я просто танцевал с вашей супругой, красивой и умной женщиной.
— Умной, да?! — орал Луговой. — Она — умная?! А ты кто такой, мать твою!..
— Умная. Я поздравляю вас с днем рождения, но, смею сказать, оскорблять женщину — это неприлично.
Луговой слегка присел, обвел взглядом присутствующих, сказал, разведя руками:
— Он мне будет указывать, что прилично, а что нет! Все слыхали? Да я ему сейчас, этому убогому учителю!..
Он махнул кулаками раз, другой, третий, на четвертый раз получил звонкую пощечину и свалился на пол.
— Эй, мужики! Кончайте дурить! — крикнул Засядько, чувствуя, что ситуация уходит из-под контроля.
— Паша! — закричала Марина, склоняясь над поверженным супругом.
Романов улыбнулся еще раз, пожал плечами и пошел к двери, дабы не усугублять ситуацию.
— Я тебе это запомню! — кричал Луговой, лежа на ковре в собственной гостиной. — Я тебя, падла, достану!
— Не достанете, — резко обернувшись, сказал Романов. — Кишка тонка, Павел Иванович.
И открыл дверь.
— Не тонка! — завопил Луговой. — Не тонка, понял?!
— А вот угрожать мне не надо, я ведь могу и ответить, — жестко сказал Романов, резко обернувшись. — Накажу так, что впредь сто раз подумаете, стоит хамить или нет.
— Ну ты это… думай, чего мелешь, — пробормотал Засядько, сильно раздосадованный тем, что замечательная пьянка превратилась в дурдом.
«Один взревновал свою жену, другой болтает чего не следует. Как это — наказывать директора винзавода, который давал в казну администрации больше всех, позволял учителям, да тому же Романову, платить хорошие деньги? Это же преступление! С Луговым понятно, все знают, что иногда мужика заносит, привыкли уже, но умный, интеллигентный директор школы чего такое болтает? Хотя… если бы Паша ему сказал что-то похожее, тоже не остался бы в долгу. Но наказать… Это уж слишком, Максим Игоревич, зачем же грубить при свидетелях?»