– Расскажи все сначала, сестра… Быть может, страх твой пропадет вместе с рассказом…
– Было бы недурно, хотя верю я в это с трудом. Итак, стояла душная осень. По залам Осакского замка слух распространялся подобно лесному пожару. «Хидееси умирает», – слышалось повсюду. Придворные, собравшиеся перед опочивальней, обменялись испуганными взглядами; за исключением последних десяти лет, Ниппон не знал мира долгих пять веков. А теперь Тоетоми Хидееси умирал, и горизонт вдруг снова заволокло тучами. Стражи услышали новость, когда она добралась до коридоров, и невольно встали навытяжку. Многие из них были ветеранами. Они следовали за Хидееси почти сорок лет, восходя вместе с ним до полководца. Удивительная его самоотверженность провела его от самурая-одиночки до диктатора всего Ниппона.
Слух достиг женских покоев и коснулся ушей Асаи Едогими. Она ветераном не была – ей не было еще и тридцати. Но она считалась ветераном интриг, которые окружали спальню Хидееси.
Слух достиг ее, когда она спала. Она села в постели, глядя на офицера стражи широко открытыми глазами и не веря своим ушам. Сначала до нее не мог дойти сам факт того, что офицер находится здесь – у постели неофициальной жены повелителя – в столь ранний утренний час. Смысл новости дошел до ее сознания потом.
И все же в данный момент его присутствие здесь было самым главным событием. Офицер был моложе ее. Невысокого роста, хотя значительно выше ее господина, мелкие, тонкие черты лица вполне соответствовали маленьким, тонко очерченным рукам. Его тело было телом мальчика. Возможно, он и был всего лишь мальчиком. Мальчиком, боготворившим красавицу и нашедшим путь в ее спальню в качестве вестника смерти.
Она откинула волосы со лба, и тяжелый черный водопад заструился по ее плечам, сбегая за спину. Какой он ее видел? На ее лице не было белил, простое стеганое одеяло защищало от жадных взоров. Он застал ее такой, какой никто, кроме повелителя, не видел с тех пор, как она покинула отчий дом. Он видел ту красоту, которая кружила голову, ту красоту, которая, как говорили, свела Хидееси с ума, отвратила его от политических завоеваний и заставила отречься от законного сына в пользу будущего ее сына. Хидееси было пятьдесят семь, когда он взошел на ее ложе, уже истощенный тридцатью годами непрерывных войн и непрерывного отцовства, и все же через год она забеременела.
Она знала, что говорили о ней за ее спиной. Враги выискивали ее любовника среди вельмож, даже среди стражи. Один Хидееси не сомневался, что именно он был отцом ее сына. Однако мальчику было сейчас только пять, а его покровитель умирал. И вряд ли внушаемый его именем страх переживет его самого…