У Рейнхарта, казалось, вертелся на языке ответ, но он бросил взгляд на магнитофон и сдержался.
— Может, Роот расскажет нам, что удалось узнать от матери Веры Миллер? — предложил он.
Роот вздохнул.
— Меньше тени от куриного хвоста, — доложил он. — К тому же она учительница домоводства и помешана на калориях, мне даже не удалось спокойно съесть венскую булочку. Не мой тип.
— Мы все тебе сочувствуем, — сказал де Брис. — Должен заметить, по-моему, мы упускаем из виду одну вещь.
— Что же? — поинтересовалась Морено.
— Вот, послушайте, — продолжил де Брис, наклоняясь над столом. — Нам известно, что Вера Миллер водила своего малахольного мужа за нос. Мы знаем, что тут замешан другой мужчина. Почему бы нам не сообщить об этом в СМИ? Не объявить о розыске мерзавца в газетах и по телевидению? Кто-то ведь должен был видеть их вместе… если они действительно общались четыре-пять уик-эндов подряд.
— Далеко не факт, — заметил Рейнхарт. — Не думаю, чтобы они бегали по кабакам. Или публично обжимались. Кроме того… кроме того, существуют ведь этические аспекты.
— Вот как? Какие же? — спросил де Брис.
— Мне известно, что это не самая сильная твоя сторона, — ответил Рейнхарт, — но мы пока не имеем подтверждения. Я имею в виду факт измены. Ее истории про курсы ведь могут оказаться прикрытием чего-то другого, хотя мне тоже трудно представить себе, чего именно. В любом случае, ее убили, и я считаю, нам следует проявить осторожность и не включать сведения о супружеской измене в некролог. То есть не предавать их огласке, принимая во внимание мужа и остальных родственников. Мне не хотелось бы нести ответственность, если окажется, что мы совершили ошибку, выставив ее на позор в прессе.
— Ладно, — согласился де Брис, пожимая плечами. — Сдаюсь. Ты назвал это этикой?
— Именно, — сказал Рейнхарт и нажал на клавишу паузы на магнитофоне. — Думаю, пора выпить по чашечке кофе.
— Боюсь, что относительно Эриха Ван Вейтерена у нас тоже не слишком много нового, — констатировал Рейнхарт, когда фрекен Кац удалилась. — Имеются, конечно, кое-какие опросы, проведенные в основном стажером Боллмертом, который изрядно поездил. Там что-нибудь всплыло?
— Насколько я могу судить, нет, — ответил Боллмерт, нервно крутя в руках карандаш. — Я побеседовал с социальными кураторами и старыми знакомыми Эриха, но все они довольно мало общались с ним в последние годы. Он ведь, как нам известно, исправился. Я поспрашивал о Вере Миллер тех, кого успел, но тоже безрезультатно.
— М-да… похоже, ты прав, — подтвердил Рейнхарт. — Никаких выигрышных билетов. Можно было надеяться, что кто-нибудь — хотя бы один человек — окажется знаком с обеими жертвами… чисто статистически. Мы ведь, черт возьми, опросили сотни людей. Однако не случилось.