Он положил трубку и закурил.
— Иногда нам везет, — сообщил он. — Все сходится. Черт меня возьми, если это не так! Клаусен вполне мог наехать на того парня, время подходит… значит, тут и есть корень зла. Тьфу, черт, это ведь просто ужасно, если вдуматься.
— Что ужасно? — поинтересовалась Морено.
— Неужели ты не понимаешь? За всем этим дерьмом ведь может стоять просто несчастный случай. За смертью Эриха Ван Вейтерена, Веры Миллер… и что там, черт возьми, произошло с прошлого четверга. Обычный несчастный случай, и потом все покатилось…
Морено вспомнила то, о чем говорила с соседом накануне вечером. Случайности и схемы, шары, которые сталкиваются или не сталкиваются. Внезапные изменения направлений… эффект бабочки?[24]
— Да, — сказала она. — Странно. Впрочем, нам все равно надо проверить это более обстоятельно. Ведь пока это лишь возможность… хотя я тоже считаю, что все верно. Кстати, у нас народ по-прежнему торчит в Румфорде? Пожалуй, пора экономить ресурсы. По крайней мере, в отношении Клаусена.
Рейнхарт кивнул. Раскурил трубку и принялся искать что-то в бумагах.
— Речь идет об этих двух мерзавцах, — пробурчал он. — Клаусене и Келлере. Три трупа, пока… и оба подозреваемых исчезли. Омерзительная история.
Он продолжил поиски и нашел то, что искал.
— О Келлере никто толком ничего сказать не мог, — констатировал он. — Явно настоящий отшельник. Если вдуматься, довольно хорошо подходит на роль шантажиста… просто-напросто подходящий тип.
У Морено имелись кое-какие возражения против такого грубого упрощения, но она не успела их изложить, поскольку в дверь просунулась голова стажера Краузе.
— Извините, — сказал он. — Но мы только что получили важный факс.
— Надо же, — отозвался Рейнхарт. — Что там еще?
— Из аэропорта, — пояснил Краузе. — Похоже, Арон Келлер улетел в субботу днем на самолете.
— На самолете? — переспросил Рейнхарт. — Куда?
— В Нью-Йорк, — ответил Краузе. — Рейс отправился из Зексхафена в 14.05. «Британские авиалинии».
— Нью-Йорк? — повторил Рейнхарт. — Дьявол!
34
За остаток дня не произошло ничего существенного, разве что пошел снег.
По крайней мере, именно так воспринимал это Рейнхарт. Шел снег, и что-то ускользнуло у него из рук. Он час за часом сидел у себя в кабинете и каждый раз, когда смотрел в окно, видел лишь кружащиеся и опускающиеся на город снежинки. Несколько раз он подходил к окну и наблюдал за ними. Стоял, курил, засунув руки в карманы, и думал о комиссаре. О том, что пообещал тому в начале расследования, и как близок был к выполнению обещания.
Или нет? Может, он и не был близок?