Он достал из портфеля две фотокопии и протянул комиссару. Тот немного посмотрел на них, наморщив лоб, а затем вернул.
— Зачем же Келлеру понадобилось его убивать? — спросил он.
Рейнхарт пожал плечами:
— Не знаю. Он ведь, наверное, получил деньги, иначе едва ли смог бы удрать в Нью-Йорк… так мне, по крайней мере, думается. Тут, конечно, можно строить разные догадки. Скажем, Клаусен каким-то образом узнал, кто он такой. Келлер довольно странный тип… и он знал, что Клаусен не боится убивать. Просто-напросто решил не рисковать. Если Клаусен действительно узнал, кто его шантажирует, то Келлер наверняка понимал, что его жизнь в опасности.
Ван Вейтерен закрыл глаза и слабо кивнул. Еще полминуты прошло в молчании. Рейнхарт оставил судорожные поиски светлых моментов и попробовал представить себе, каково сейчас комиссару. Конечно, он, в той или иной степени, думал об этом все время, и оттого, что сейчас сконцентрировался на этих мыслях, легче ему не стало. Уже только одно убийство сына… а затем еще убийцу устраняет другой преступник, в каком-то смысле столь же повинный в смерти Эриха. Или нельзя рассматривать это таким образом? Играет ли это какую-нибудь роль? Имеют ли подобные вещи вообще какое-нибудь значение, когда речь идет о твоем сыне?
К ответам он так и не пришел. Даже не приблизился.
В любом случае, как ни смотри, Эрих Ван Вейтерен оказался лишь пешкой в игре, не имевшей к нему никакого отношения. «Какая бессмысленная смерть, — думал Рейнхарт. — Совершенно ненужная жертва… единственный, кто, вероятно, выиграл от его смерти, это Келлер, который, очевидно, повысил цену за свои грязные сведения, когда у Клаусена на совести оказалась еще одна жизнь».
«Чересчур хреново, — подумал он в пятидесятый раз за этот мрачный день. — Режиссер из преисподней вновь нанес удар».
— Что вы намерены делать? — спросил Ван Вейтерен.
— Мы объявили там Келлера в розыск, — ответил Рейнхарт. — Естественно. Возможно, кому-то придется туда поехать, рано или поздно… хотя страна большая. А у него ведь достаточно денег, чтобы некоторое время протянуть.
Ван Вейтерен выпрямил спину и снова посмотрел в окно.
— Здорово метет, — сказал он. — В любом случае, спасибо, вы сделали все что могли. Давай будем поддерживать контакт, мне все-таки хочется знать, как пойдут дела.
— Разумеется, — ответил Рейнхарт.
Оставляя комиссара за столом, он впервые за двадцать лет чувствовал, что ему хочется плакать.
35
Вечер среды и половину вторника он провел на старой вилле в стиле модерн в квартале Дейкстра. Кранце купил целую частную библиотеку, продававшуюся после смерти хозяина; ему предстояло рассмотреть, оценить и упаковать в ящики приблизительно четыре с половиной тысячи томов. Как всегда, следовало учитывать три категории: книги сомнительной ценности, которые трудно продать (для сбыта на вес); книги, которые могут стать украшением букинистического магазина и в будущем, возможно, найдут своего покупателя (не более двух-трех сотен, если принять во внимание вместимость магазина); а также книги, которые ему хотелось бы видеть на собственной книжной полке (максимум пять — со временем он научился обращать моральные вопросы в отчетливые целые числа).