— Прекрасно знаешь! Мы часто говорили о подобных вещах: о чудовищности бесполезных жертв. Я готов, если нужно, искупить свою вину, но не таким способом, — сказал он и резко добавил: — Об этом я сразу должен тебя предупредить…
Она не нашлась что ответить.
В тишине квартиры раздался звонок в дверь, и, мгновенно вскочив, она воскликнула:
— Оуэн!
— Разве Оуэн в Париже?
Она вполголоса быстро объяснила, что узнала от Софи Вайнер.
— Мне уйти?
— Да… нет… — Она направилась к двери в столовую с неопределенным намерением незаметно выпустить его, но повернула обратно. — Это может быть Аделаида.
Они услышали, как открылась входная дверь, и секунду спустя в комнату вошел Оуэн. Он был бледен, в возбужденном взгляде, когда он увидел Дарроу, вспыхнуло удивление. Едва кивнув ему, он подошел в мачехе с преувеличенно веселым видом:
— До чего же ты скрытная! Я случайно встретил всезнающую Аделаиду и услышал от нее, что ты внезапно и тайно примчалась в Париж. — Он стоял между Анной и Дарроу, напряженный, недоумевающий, опасно настороженный.
— Я приехала встретить Дарроу, — пояснила Анна. — Ему продлили отпуск — он собирается возвратиться со мной.
Слова, казалось, вылетели сами собой, помимо ее воли, и все же она испытала огромное чувство свободы, проговаривая их.
Напряжение на лице Оуэна сменилось невероятным удивлением. Он посмотрел на Дарроу.
— Чистейшая удача… коллега, у которого заболела жена… я сразу повернул обратно, — услышала она его невозмутимое объяснение.
Его самообладание помогло ей успокоиться, и она улыбнулась Оуэну.
— Мы возвращаемся вместе завтра утром, — сказала она, беря его под руку.
Оуэн Лит не поехал с мачехой в Живр. В ответ на ее предложение он объявил о своем намерении остаться в Париже еще на день или два.
На следующее утро Анна уехала одна первым поездом. Дарроу собирался последовать за ней днем. Когда Оуэн покинул их предыдущим вечером, Дарроу подождал, пока она заговорит, и, не дождавшись, спросил: действительно ли она желает, чтобы он вернулся в Живр. Та без слов утвердительно кивнула, и он добавил:
— Чтобы ты знала: я на многое готов ради Оуэна, кроме одного — возвращаться для того, чтобы меня снова прогоняли.
— Нет… нет!
Он подошел ближе и взглянул на нее, она тоже шагнула навстречу. Все ее страхи улетучились, когда он обнял ее. Чувство, охватившее ее, было не похоже на то, что она испытывала прежде, — неясное и смутное, с затаенными стыдом и ненавистью, но, однако, и богаче, глубже, более захватывающее. Она запрокинула голову и закрыла глаза под его поцелуями. Теперь она знала, что никогда не сможет от него отказаться.