Он пробыл с Софи Вайнер весь день и с удивлением заметил, как быстро пролетело время. Час шел за часом, и она почти не скрывала удовлетворения оттого, что телеграммы от Фарлоу все не было. «Они напишут», — просто сказала она и тут же мыслями устремилась к счастливой возможности провести день в театре. В часы, остающиеся до спектакля, они бродили по оживленным улицам, а сидя под каштаном в ресторане на Елисейских Полях, позволили себе роскошь никуда не торопиться. Все занимало и интересовало ее, и Дарроу бесстрастно подметил, что она неравнодушна к впечатлению, которое производят ее чары. Однако в ее сознании своей привлекательности не было пошлого тщеславия, — казалось, она просто сознает это, как ноту в мелодии, и получает удовольствие от ее звучания, как певица от пения.
После ланча, за кофе, она вновь засыпала его вопросами и сама высказывалась много и разнообразно. Ее вопросы говорили о здоровом любопытстве и разносторонних интересах, а ее комментарии, как и выражение лица и все ее отношение, показывали странную смесь зрелого, не по годам, здравомыслия и обезоруживающего невежества. Когда она рассуждала о «жизни» — это слово почти не сходило у нее с языка, — она казалась ему ребенком, играющим с тигренком; и он сказал себе: придет время, и ребенок вырастет — и тигренок тоже. Между тем подобная искушенность, смягченная подобным чистосердечием, не позволяла предположить большого личного опыта или оценить его влияние на ее характер. Она могла быть любым из дюжины определимых типов или — к еще большему изумлению ее спутника и еще большей опасности для себя — изменчивым и неоформленным сочетанием их всех.
Она быстро повернула разговор на сцену. Она жаждала узнать о всех формах драматического выражения, которые предлагала театральная столица, и ее пытливость распространялась и на официальные храмы искусства, и на его менее священные прибежища. Ее подробные расспросы о пьесе, постановка которой на одной из этих последних сцен вызвала большой скандал, стали поводом Дарроу со смехом заметить: «Чтобы смотреть такое, вам нужно дождаться, пока не выйдете замуж!» — и его слова вызвали неожиданный отпор.
— Не собираюсь выходить замуж, — ответила она с девичьей безапелляционностью.
— Кажется, я уже слышал подобное!
— Конечно; от девушек, у которых от женихов отбою нет! — В ее глазах неожиданно появилось чуть ли не старческое выражение. — Видели бы вы тех немногих мужчин, которые хотели жениться на мне! Один был врач на пароходе, когда я отправилась в круиз с Хоуками: его уволили из военного флота за пьянство. Другой — глухой вдовец с тремя взрослыми дочерьми, который имел часовую лавку в Бейсуотере!.. А кроме того, — продолжала она, — я, пожалуй, не верю в замужество. Понимаете ли, я целиком за самосовершенствование и возможность жить собственной жизнью. Я ужасно современна.