Временами, когда они гуляли и разговаривали, он чувствовал дрожь юношеского изумления от сходства их взглядов и переживаний, от того, что им в голову в один и тот же момент приходили одинаковые мысли.
«Старое заблуждение, полагаю, — улыбнулся он про себя. — Неужели Природе никогда не надоест проделывать этот трюк?»
Но он знал, что не так все просто. Бывали моменты в их разговоре, когда он отчетливо и безошибочно чуствовал твердую почву дружбы под вихревым танцем чувств. «Эх, как бы она мне нравилась, если бы я не любил ее!» — подвел он итог, удивляясь чуду такого союза.
Утром пришла телеграмма от Оуэна Лита, извещавшая, что он, его бабушка и Эффи прибудут из Дижона днем, в четыре часа. Станция железной дороги была то ли в восьми, то ли в десяти милях от Живра, и Анна вскоре после трех уехала на машине встречать путешественников.
После ее отъезда Дарроу отправился на прогулку, задумав вернуться попозже, чтобы воссоединившаяся семья имела возможность провести остаток дня в своем кругу. Уже давно стемнело, а он все бродил на природе, и часы на конюшне в Живре пробили семь, когда он ступил на аллею, ведущую во внутренний двор.
В холле, спускаясь по лестнице, он столкнулся с Анной. Лицо ее было безмятежным, и первый взгляд на нее сказал ему, что Оуэн сдержал слово и ни одно из ее опасений не оправдалось.
Она шла из классной комнаты, где Эффи ужинала с гувернанткой: девочка, сказала она ему, выглядит намного лучше после каникул в Швейцарии, но сонная и слишком усталая с дороги, чтобы, по обыкновению, зайти в гостиную, перед тем как ее уложат в постель. Мадам де Шантель отдыхала, но к обеду появится; что до Оуэна, то Анна полагала, он где-то в парке — у него была страсть бродить в саду после наступления сумерек…
Дарроу последовал за ней в дубовую гостиную, где для него был накрыт чай. Он отклонил ее приглашение выпить чаю, но она задержалась на минуту, дабы сообщить, что Оуэн действительно сдержал слово и что мадам де Шантель вернулась в наилучшем настроении и не подозревает об ударе, который вскорости ждет ее.
— Она провела прекрасный месяц в Уши, и теперь у нее есть много о чем поговорить — о симптомах, о соперничающих врачах, о людях в отеле. Похоже, она там встретила жену твоего посла, и леди Вонтли, и других твоих лондонских друзей и слышала от них, как она говорит, «очаровательные вещи» о тебе — она велела мне так тебе и передать. Она придает огромное значение тому, что твоя бабушка была из олбанских Эверардов. Она готова встретить тебя с распростертыми объятиями. Не знаю, не усложнит ли это все для Оуэна… я имею в виду контраст… Ни жены посла, ни Эверардов, чтобы подкрепить