Я смотрела на нее и молчала: я не знала, что сказать. Вопрос «почему «не хотелось бы»?» – не в счет.
– Хорошо. Я начну.
Она села на пол, старательно подтянув штанины. Она достала зажигалку, и я ощутила, что хочу сбежать. Сигарета уже тлела у ее губ, я едва видела внимательный синий взгляд. Но Малкольм знала о никотине, и ее дурацкая, детская поза на полу была такой странной, безоружной, а моя боль – такой сильной, что я села напротив.
– Молодец, – прищурилась она из-за дыма. – Держи.
Я приняла тлеющую сигарету. Казалось, она прожжет мне руку.
– Тяни осторожно, – предупредила Джоан, подбирая под себя ногу.
Потом мы молчали. Я кашляла, и звоном отдавалась в голове оглушенная ELA. Все вдруг становилось маловажным: и боль, и, то, как я дрожала в прихожей среди своей бывшей одежды. Малкольм исподлобья изучала меня.
«Синие глаза. Как у Куарэ».
– Мне надо понять вашу связь, Витглиц. Иначе я не справлюсь, понимаешь?
Я кивнула и услышала смешок в ответ:
– Запомни, я нечасто обещаю не справиться.
Я смотрела со стороны на эту комнату, откуда-то из-под потолка. Мы сидели на ковре, вился дым, и что-то растворялось, уходило прочь: глупость ситуации убивала страх.
Я курила.
Я курила наркотик.
Сидя на полу.
Сидя напротив незнакомки, которая представляется как «сторожевая сука».
– Что ты хочешь узнать о нем?
Я вслушалась в свой голос: он был странным. Хрипотца – словно я проговорила весь день. «А еще – как ровная линия на кардиограмме».
– О нем? – удивилась Джоан. – О нем – ничего. Я хочу услышать тебя.
– Что именно?
– Кто он для тебя?
– Я не знаю. Он просто был.
Ответы давались легко и честно. Я с удивлением воспринимала образы из податливой памяти: полутемная палата, которую я вижу только одним глазом – на втором повязка. Он привел ко мне хор из детского отделения. Он дергал их за ниточки, которые видела только я.
Это была страшная песня, но мне было все равно.
– Келсо сегодня пришел к тебе, как к своей игрушке. В чем он ошибся?
Я смотрела на нее в ответ и не понимала вопроса.
– Ах вот даже как, – улыбнулось дымное лицо. – Хорошо. Тогда иначе: в какой момент он начал ошибаться?
Это был понятный вопрос.
* * *
…– Соня, сюда.
Я осмотрелась. Профессор Куарэ снова ждал меня. Комната для занятий младшей группы была пуста – маленькие парты, как ящики из-под фруктов, доска в белых разводах. Учитель забыл свой пиджак. Карман был измазан мелом.
– Я изолирую Келсо. Ты больше не должна ему потакать.
– Я поняла.
Он отрезал от меня огромный кусок, я понимала это, мне было больно, но… Но мне было больно всегда.
– Хорошо, – кивнул Куарэ. – Нам пора определиться с твоим будущим. «Соул» готов оплатить любое образование.