– На столе материалы моей жалобы на резидента «Соул» Матиаса Старка, – прервал его Куарэ, не оборачиваясь. – Благодаря грубым действиям инспектора Соня Витглиц раскрыла свою природу.
Велкснис не смотрел на меня, но я слышала его страх, слышала страх всех, кто вошел с ним. Страх, не способный скрыться даже за вонью термохимического оружия. Они пришли не за директором, нет – поняла я. Они пришли, чтобы узнать, на чьей теперь стороне проводник.
Они говорили что-то о протоколах, я слышала голос высокого и худого оперативника, как из-под густого снега. Мне было… Странно.
Они всегда боялись меня – своего непонятного оружия, – но теперь они как школьники, не выучившие уроки. Они ждут, не зная, кого я назову первым, и повезет ли второму, и уцелеет ли третий.
Я испытывала злую радость, как в классе, который меня достал.
«Они – это люди», – поняла я, вслушавшись в ход своих мыслей. Я – не они.
«Что ж ты так быстро, Соня?»
Радость пропала, но вернулись звуки.
– Всего доброго, мисс Витглиц, – сказал Велкснис, уже стоя в дверях. – Утром за вами зайдут. Во сколько вам будет удобно?
Профессор уже ушел. Я встала.
– Утром мне будет неудобно.
Он смотрел, как я иду к нему, а я впитывала его страх. Мелочное, гадкое чувство – я им наслаждалась.
– Простите?
– У меня назначены процедуры. Потом – занятия. Я зайду к вам во второй половине дня.
Велкснис кивнул и вышел. Я вернулась к столу и вытерла свою чашку мокрой салфеткой. Сложила упаковку салфеток в ящик стола и поправила ручку, которую задела. «Вот так, – приговаривала я про себя. – Вот так».
В приемной было тихо. Я прикрыла дверь в кабинет, подержалась немного за наличник и только потом повернулась.
– Ты не спросила, зачем тебе время.
В кресле Аи сидела Малкольм. Он водила пальцами по экрану своего то ли планшета, то ли телефона, и выглядела встрепано. Жалюзи за ее спиной вспыхивали: фуга грозовой метели всё близилась.
– Ты слышала? – спросила я.
– Ммм… Да, – она погасила экран и скрылась в полумраке. – В том числе, и часть того, что не предназначалось для СБ. Так зачем тебе время?
Я молчала. Оказывается, я забыла дома еще и трость, и стоять было тяжело.
«Ты бы еще голову забыла», – вспомнила я.
* * *
Колетт, нянечка из пятого блока никогда не злилась и будто бы все время забывала, что работает с больными. По-моему, ее за это и любили. Колетт помнила нас всех – и долгожителей, и однодневок, и «бессмертных» – таких, как я.
– Вот и его время прошло.
Мимо нас катили кого-то под полиэтиленовым покрывалом. Я остановилась, потому что остановилась станина с моей капельницей. Колетт пропустила санитаров и проводила взглядом каталку. От шелеста колес зарябило в глазах.