Мы идем на процедуры, вспомнила я. Очень важно было помнить.
– Колетт, Соня, вот вы где.
«Мы идем на процедуры…»
– Кто это там? – спросил тот же голос. Голос звучал вслед каталке.
– Мата. Прошло его время.
– «Пришло», Колетт, «пришло». Соня, ты можешь идти быстрее?
Соня – это мне. Это я.
– Да.
Доктор ушел, а Колетт смотрела ему вслед.
– Такой умный, а не может понимать. Пойдем, mon petit. Бабушке тяжело учить ваш язык, но бабушка понимает, что «прошло», а что «пришло». Как время может куда-то «приходить»?..
Шорох колес каталки. Шорох колес станины.
* * *
– Время – это просто время.
– Время жизни, что ли? – спросила Джоан.
– Для смертельно больных это много значит.
– А, да. Твое время – это боль, Соня. Что это за время такое? Зачем оно?
Вопрос был семантическим монстром – «зачем время?» Он не укладывался у меня в голове.
– Это жизнь. Антоним смерти.
– Твое дело, – легко согласилась Джоан. – Только смотри какая ерунда: ты больна, но директор, который поднял тему времени, – нет.
Я хотела возразить: Куарэ долго работал со мной, с такими, как я – или не совсем такими. Я знала точно: во многом он думает, как мы, – или хотя бы пытается…
– Что ты имеешь в виду? – спросил мой голос.
– Не знаю. Но этот разговор вне рамок модели директора. Погрешность невелика, но все же.
Джоан встала, и когда прямоугольник окна снова вспыхнул, я не увидела ее силуэта в кресле.
– …Нужен точный анализ семантем, – Малкольм стояла где-то справа. – Но разговор у вас получился странный. Ты уверена, что он ни на что не намекал тебе?
– На что, например?
– Не знаю, – Джоан засмеялась. – Знала бы ты, сколько проектов присосалось к лицею. Социологи, психологи, конфликтологи, медики… Одно радует: большинство научных тем – закрытые, диссертацию по ним не защитишь.
«Почему – радует?» – хотела спросить я, но Джоан заговорила какой-то устной скорописью:
– Проект – участвуешь, но не знаешь? Может быть? Легко. Какое-то нейрокодирующее слово? Маловероятно. С другой стороны, программы «Нойзильбер» – мало информации.
У нее изменился голос: стал надтреснутым, воздушным. Джоан почти шептала – звонко, ярко, быстро. Я едва улавливала паузы между словами и сощурилась, ища ее. Казалось, что Малкольм должна метаться по приемной в ритме своего непонятного анализа.
Казалось. Джоан стояла, упершись лбом в стену, переплетя пальцы за спиной. Она словно держала свою поясницу – и говорила, говорила, говорила.
– Программа «Темпора» – нет. «Статик» – нет. Колпинская группа – возможно. Совпадение интересов – ноль-три, методики – ноль-два. «Кадикс»? – Джоан рассмеялась. – Нет-нет-нет. Ноль-ноль.