— Хватит, Стэнли! — вскричала Руби.
— Простите, не хотел расстроить… — Старик снова повернулся к Поппи: — Если пожелаешь посмотреть этот фильм, приходи ко мне.
Поппи покачала головой.
Воцарилась тишина.
Наконец Поппи сказала:
— Я сведу татуировку лазером. Обожаю Анну Франк. Забыла, что она была еврейкой. Я плакала, когда нацисты нашли ее на чердаке. Я сделала эту татуировку в четырнадцать лет только потому, что была влюблена в фаната Гитлера. У него под кроватью хранился чемодан, набитый клинками, медалями и прочими такими штуками. Тот парень говорил, что Гитлер любил животных, был вегетарианцем и добивался лишь мира во всем мире. В постели мы должны были называть друг друга Адольфом и Евой.
Все посмотрели на Еву, которая мигом перевела стрелку:
— Это все мама.
— Тебя назвали в честь кинозвезды, Евы-Мари Сэйнт! — возмутилась Руби.
— Мы расстались через два месяца, — продолжила Поппи, — но татуировка осталась.
Стэнли кивнул:
— Больше не буду об этом говорить. — Он кашлянул, словно ставя точку, затем повернулся к Руби и сказал: — О, Ева-Мари Сэйнт. Та сцена с Марлоном Брандо в фильме «В порту»! Свинг, перчатки, ее милое личико!
Беседа перетекла в другое русло.
Александр покидал комнату Евы последним.
— Если я тебе понадоблюсь, звони, — сказал он, — и я примчусь.
После его ухода Ева принялась тихонько напевать себе под нос:
— Зима, весна, лето или осень…
Посреди ночи, когда весь дом спал, Поппи пробралась в комнату Евы. Полная луна подсвечивала стены, и этого освещения хватило, чтобы Поппи смогла неслышно залезть в постель.
Ева заворочалась, но не проснулась.
Поппи уткнулась лицом в плечо женщины и обняла ее за талию.
Утром Ева почувствовала, что в комнате кто-то побывал. Но увидела лишь примятую подушку.
Мистер Лин очень обрадовался, увидев почерк сына на конверте, который забрал из районного почтамта в пригороде Пекина. Наверное, Хо прислал почтительное сыновнее поздравление с праздниками. Мистер Лин слышал, что в Англии принято всенародно отмечать день рождения Иисуса Христа, который, как говорят знающие люди, не только сын английского Бога, но и коммунист-революционер, замученный пытками и казненный жестокими оккупантами.
Мистер Лин решил набраться терпения и распечатать конверт дома. А еще лучше — вручить письмо жене и насладиться ее радостью. Они скучали по сыну. Решение отправить Хо учиться в Англию далось им нелегко, но не годится, чтобы сын стал рабочим, как родители. Они хотели, чтобы Хо сделался пластическим хирургом и зарабатывал много денег. Юные китаянки во всем мире стыдятся своих узких глаз и маленьких грудей и готовы платить за исправление ошибок природы.