В сущности, какое право я имею на нее наседать? Если она панически боится, то все равно не сделает то, что надо, и так, чтобы не навредить. Лучше я схожу сама.
Я погладила Алку по плечу, чтобы она особо не угрызалась, — все-таки ее вины в том, что рожденный ползать летать не может, нет. И незачем оставлять ее в расстроенных чувствах.
Алка что-то буркнула и скинула руку. Ну и ладно. Перебесится. К вечеру все равно придет мириться. Я сразу как-то не подумала, а ведь она еще и из-за отпуска дергается. Без меня она никуда не поедет, вот и переживает, что лето пропадет.
Я не стала ее успокаивать и давать какие-либо обещания. Но она просто дурочка, если не понимает, что на самом деле она мне дороже всех трупов, вместе взятых, и я никогда не позволю себе так ее обидеть. В конце концов, если до середины июля дело не сдвинется, плюну, и мы с ней уедем. А по возвращении можно и продолжить. На попятную я все равно не пойду.
— Надежда Васильевна, у вас «Орифлейм» еще есть на реализацию?
Наша школьная медсестра, милейшая, кстати, женщина, подрабатывает, продавая косметику. И уговаривает молодежь подключаться и обогащаться.
— Конечно, Танечка. Тебе что-то нужно?
— Да вот, хотела подработать перед отпуском. Посодействуете?
— Конечно, голубушка. Подъезжай.
Через два с половиной часа, нагруженная образцами товара и каталогами, я спешила к дому, ставшему последним Наташиным пристанищем.
Теперь я, разумеется, не выставляла на всеобщее обозрение временное сходство с отрицательным героем русских народных сказок, а, наоборот, всем своим видом показывала, что я белая и пушистая. И однозначно демонстрировала успешность и уверенность в собственной неотразимости.
Когда-то я подглядела такую манеру у гербалаек, их, по-видимому, в массовом порядке обучали искусству с ходу награждать комплексом неполноценности тех, кто не успел приобщиться к «единственно правильному образу жизни и мышления». На неискушенных домохозяек должно действовать.
Начала с первого подъезда и честно обзвонила все квартиры. Даже не ожидала, что буду иметь такой успех. Зря все-таки Алка не пошла. Дополнительный приработок, не требующий умственного напряжения, ей бы не помешал.
К знакомой двери я подходила с бьющимся сердцем.
Никаких запахов, кроме кошачьей мочи, я не учуяла. Дверь была заперта.
Трясущейся рукой я дотянулась до звонка и надавила на кнопку. Сердце ухнуло куда-то в тазовую область и в ближайшее время возвращаться не собиралось. Я вдруг всерьез озаботилась собственной безопасностью и пожалела, что не прихватила с собой хотя бы консервный нож.