— У нее эластичные шкивы, — сказал Дюссоль, а Казавьей отозвался:
— О да, последний крик!
— Самый последний. Я, знаете ли (тут Дюссоль тихонько засмеялся), ретроградом никогда не был.
— Еще бы — взять хоть ваши передвижные лесопилки… А какие данные у вашего авто?
— Еще совсем недавно, — поучал Дюссоль, — на колеса шла цепная трансмиссия. А теперь — просто эластичные шкивы.
— Изумительно, — сказал Казавьей. — Два эластичных шкива — и все?
— Еще, разумеется, между ними перемычка: приводная цепь. Представьте себе два конуса без сочленения…
Мадлен Казавьей увела за собой Жан-Луи. Жозе с чрезвычайным интересом расспрашивал Дюссоля, как переключаются скорости.
— Менять скорость можно как угодно простым рычагом. — Господин Дюссоль запрокинул голову с почти благоговейной серьезностью на лице и был, казалось, готов сдвинуть Землю. — Как в паровой машине! — закончил он.
Дюссоль с Казавьейем неторопливо удалились, а Ив пошел за ними вслед, увлекаемый важностью, довольством, которые с них так и струились. Иногда они останавливались перед одной из сосен, меряли ее взглядом, спорили, какова может быть ее высота, пытались вычислить диаметр.
— Вот, смотрите, Казавьей, как, по-вашему…
Казавьей называл цифру. Смех Дюссоля сотрясал брюхо, словно прилепленное к его особе, словно ненастоящее.
— Ничего подобного!
Он вынимал из кармана складной метр и обмерял ствол. Торжествовал:
— Вот вам! Я, признайтесь, ненамного ошибся.
— А вы знаете, сколько получится досок из дерева такого размера?
Дюссоль в размышленье глядел на сосну. Казавьей стоял безмолвно, почтительно преклонив голову. Он ожидал ответа оракула. Дюссоль вынул блокнот и принялся считать. Наконец он назвал цифру.
— Я и подумать не мог, — сказал Казавьей. — Восхитительно!
— Мне глазомер на торгах сильно помогает…
Ив пошел обратно к дому. Погожее сентябрьское утро непривычно пахло соусами и трюфелями. Он прохаживался возле кухонь. Метрдотель сердился, потому что вино забыли декантировать. Ив прошел через столовую. Малышку Дюбюк посадят между ним и Жозе. Он еще раз прочел меню: «заяц а-ля Виллафранка, десерт из шелковицы…» — и снова вышел, направился к службам, где Дюссоль со складным метром в руках, наклонившись, обмерял расстояние между колесами тильбюри.
— Ну что я вам говорил? У вашего тильбюри колея совсем неправильная… Я это с первого взгляда увидел… Не верите? Нате, сами померяйте.
Казавьей тоже наклонился рядом с Дюссолем: Ив обалдело глядел на эти две огромные задницы. Они поднялись, оба побагровев.
— Однако же вы правы, Дюссоль! Поразительный человек, честное слово!