– Здесь начали строить только несколько лет назад, – продолжал Ульбер, сразу же забыв о попытках своего нового знакомого поддержать разговор на одному лишь Виктору понятной и знакомой волне. – Аэропорт видел? Тот терминал, у которого я тебя подхватил?
– Терминал как терминал. – Хижняк пожал плечами, по-прежнему не совсем понимая контекст разговора, его больше занимала другая информация.
– Новый терминал, – уточнил Микич. – Рядом есть старый, а этот – новенький. И от него дорога до Приштины тоже новенькая, ровная и гладкая. Косово и до войны считался бедным краем, война совсем разорила, бюджет постоянно в дефиците. Но построен новенький терминал, приводятся в порядок основные магистрали, да и здесь, в городе, тоже очень много строят. Я был тут как журналист еще девять лет назад – совсем другая картина. Что, край стал богаче? Он поднялся на войне?
Хижняк, чувствуя, что любой ответ выставит его не в лучшем свете, благоразумно промолчал, отпив холодной колы прямо из бутылки.
– Евросоюз, – резюмировал Ульбер. – Оттуда идут деньги на развитие. И Америка тоже поддерживает здешнюю независимость, это значит – финансовые потоки. Дают – почему бы не строить?
– Что тебе не нравится? Новый асфальт?
– При чем здесь асфальт? Мне нравится асфальт. Только не в асфальте дело, брат. Просто пока здесь воевали, Америка и Европа признавали: Косово входит в Балканский коридор. Знаешь, что это такое?
– Читал. Контрабанда.
– Вообще-то, лет двадцать назад это начиналось и подавалось как крупный международный торговый путь. Но сам знаешь, как бывает… Торговать можно всем, что покупают. А оружие, наркотики и людей покупают очень активно. Рынок диктует, и все такое. Вижу, тебе это не слишком интересно, брат…
– Интересно, – вставил Хижняк, стараясь казаться вежливым и благодарным слушателем. – У меня времени не очень много. Ты лучше это… сбрось мне через Интернет, ну, ссылки на свои статьи. Вернусь – прочту.
– Мне нравится твой оптимизм, брат. Когда кто-то приезжает в Косово и начинает всерьез интересоваться албанской мафией, он не всегда уверен, что ему дадут вернуться.
– Ты пугаешь сейчас?
– Нет, не пугаю. Я много видел, брат, и многих видел, не смотри, что мне только тридцать… Ты не похож на того, кого можно запугать.
Над ними потускнела лампочка, чтобы через несколько минут снова ярко вспыхнуть, – так работал генератор, один из тех, что стояли в Приштине на улицах вдоль тротуаров, – электричеством люди обеспечивали себя сами. За короткое время Виктор уже успел к этому привыкнуть.
– Спасибо. – Хижняк ухмыльнулся. – Ладно, давай ближе к нашему делу.