Ее брат смирился с этим фактом и принял его как данность. Он видел в Вейдере не врага, а сильного человека, который вопреки серьезным проблемам со здоровьем (она была немало удивлена этим фактом) и потере всех своих родных и близких, продолжал бороться за свою веру, продолжал строить сильное государство.
- Наш брак был невыгоден обеим сторонам. Джедаям вообще были запрещены брачные союзы, и в случае раскрытия у твоей матери могла бы быть подпорчена политическая репутация, - продолжил Вейдер.
- И зачем вы тогда... - девушка сверлила его обвиняющим взглядом.
- Потому что любили, - тихо произнес ситх. - Потому что не хотели потом сожалеть.
- Сожалела ли она? - спросила принцесса.
Ситх вновь погрузился в воспоминания. А Лея мучилась вопросами. Знал ли кто-нибудь об этом? Рассказывал ли Вейдер об этом Люку? Ей почему-то казалось, что нет. Этот человек с уважением относился к прошлому, но предпочитал не теребить старые раны. Как Люк предпочитал не говорить о смерти опекунов, так и она, чтившая память родной планеты, не посмела показать никому свои эмоции, когда был разрушен ее мир.
- Нет, - наконец ответил Вейдер. - На тот момент она уже не представляла, как можно жить с нелюбимым человеком, ждать его возвращения и как можно завести от него детей.
Милорд помнил, какой спокойной была его Ангел, когда он сказал, что она умрет при родах. Единственное, что ее беспокоило, - это малыш. Чуть позже Вейдер понял, что для нее значил ребенок. Падме носила под сердцем часть него, надеясь, что у них родится такой же светловолосый мальчик с такими же голубыми глазами, такой же отважный, как отец. Временами он задумывался, насколько их ребенок будет похож на нее, унаследует ли ее красивые глаза, ее решительность и ее упрямство. Но все эти мысли затем выжег огонь Мустафара.
Лея, столько раз думавшая о выгоде для Республики, поймала себя на мысли, что вот о чем она не думала, так это о детях. Ей, которую с детства готовили к династическому, политически выгодному браку, в голову почему-то не приходили подобные мысли. А ведь Хейпинской королевской семье нужен наследник или наследница. И чем скорее, тем лучше.
- И в то же время видеть того, кого любишь, и понимать, что в какой-то момент жизни просто не хватило смелости, - закончил свой монолог Вейдер.
Он лишь желал помочь принцессе. Здесь главное - не переборщить. Он отлично помнил: если надавить на сына, то чадо с легкостью может напомнить, что является не только ребенком Падме, но и его, и продемонстрировать не самую лучшую сторону характера.