Не сумели близнецы удержать буйного, болтливого и пьяного Лонгботтома. Тот очнулся через минуту после моего ухода, засадил кружку сливочного пива залпом и начал скакать по «Трём Мётлам», рассказывая мадам Розмерте, что та настоящая женщина, а вот он — недостоин! В общем, некрасиво получилось, и теперь Невилл страдает душевно, в дополнение к похмелью, рвоте, температуре и прочему.
Разговор с Джинни получается, мягко говоря, бредоватый. Её выпускают из медпункта в понедельник, сопроводив поощряющим напутствием больше не убегать из школы.
— Ну что, призналась?
— Нет, — морщится Джинни.
— Так сходи, признайся!
Рыжая смотрит на меня очень-очень подозрительно.
— Ты что-то знаешь, да? Он мне откажет? Он не любит меня? — начинает тараторить Джинни. — Что ему не нравится? Моя причёска? Нет, моё платье! Точно, он же видел меня в сапогах!
Вот уж воистину некоторым никто не нужен, чтобы убиться. Сами себе придумают проблему, сами её героически преодолеют, а потом ещё и будут страдать, или хвастаться. Йоптель, второкурсница в Хогсмиде под Оборотным зельем — да тут нарушений, и не баллов, а техники безопасности, а ей все Гарри да Гарри. Правда и сам дурак, нашёл что спросить первым делом! Надо было сразу грозно хмуриться и грозить пальцем.
— Но зато он признался, что…
— Стоп! — обрываю рыжую. — Джинни, ты осознаешь…
— Ну вот, опять, — вздыхает она. — Директор нудел, Помфри нудела, МакГонагалл нудела.
Ага, ладно, типа мозг ей помыли и почистили.
— В общем, ты поняла, что надо сидеть в школе тише воды, ниже травы, никуда не лезть и не бегать больше за Гарри под Оборотным зельем?
— Да поняла, поняла, — ворчит та.
— И ещё тебе стоило бы признаться, что это была ты…
— Вот уж!!!
— Тогда я скажу это, не вижу радости отдуваться за твои промахи, — складываю руки на груди.
Джинни сопит, мрачнеет, ещё сопит, немного закипает, и вообще вылитая Молли. К её сожалению, тут нет шеренги мужиков, чтобы строить их в шахматном порядке в два ряда по диагонали. Поэтому Джинни всё-таки скисает.
— Ладно, я скажу!
— В моём присутствии, — наношу добивающий удар.
— Да ты! — вскидывается Джинни.
— Да я. Будьте счастливы вместе, — развожу руками, — но не за мой счёт, ладно?
Джинни что-то там ворчит про бешеных протезоножных мелкосисечных дур с короткой стрижкой, но тихо-тихо, и поэтому, наверное, не стоит обострять этот момент.
Заварили, блин, кашу — теперь не расхлебаем.
Ну, хоть бы в известность поставила! И Сириус этот помогаец сиделец хорош, надо бы сделать поправку на его закидоны. Что там, скажем прямо, всем отменно повезло, что наш директор уважает «силу любви», и также изначально закладывал вероятности выбрыков Сириуса в план.