— В таком Хогвартсе мне делать нечего, — заявляет Невилл. — До свидания!
— Вон! Вон с моего урока!
Интересно, чем это её так Невилл зацепил, или просто Чебурашке нужна была показательная порка одного из учеников? В таком разе она с задачей не справилась. Или Лонгботтом по совокупности факторов вляпался, так сказать, тут и близость к Поттеру, и обвинения не в бровь, а в глаз, и рассылка писем по газетам и журналам, и так далее.
Очень некрасивая история получается.
Затем вмешивается МакГонагалл, да и самой Амбридж видать удалённо из Министерства вставляют по самые гланды, и она возвращает и баллы, и Невилла, но всё равно потребовала извинений за клевету. Лонгботтом, после состоявшегося разговора, что обвинения надо подкреплять фактами, что-то там пробормотал, и стороны разошлись. К настоящему моменту, после двух недель учёбы, сохраняется злобно-враждебный нейтралитет.
Невилл ещё и от бабушки получил, и вовсе не печенюшек в подарок.
После чего с удвоенной энергией набросился на тренировки по своей системе, и целыми днями пропадает то в библиотеке, то в теплицах Спраут, то на уроках у Флитвика. Невилл, хотя и перестаёт через слово твердить о мести, но намерений своих не оставляет, и тренируется так, что пар из всех отверстий валит. Всё понимаю, но вот так напрыгивать на Амбридж всё равно не стоило, и атмосфера в Хоге от этого не улучшиласт. Не говоря уже об уроках ЗОТИ, которые теперь полностью превращаются в молчаливый фарс.
Мы приходим, открываем учебники, читаем и уходим. Всё.
Луна вроде успокаивается, и теперь на пару молчим, слушая возгласы и хэканье Хагрида, машущего лопатой. Джинни что-то там рассказывает Гарри, кажется пересказ министерских сплетней, услышанных Артуром и переданных Персивалю, который где-то что-то там пересказал близнецам, а те переврали для Джинни. В общем, глухой телефон в четвёртой степени, где прямого вымысла практически все сто процентов.
Но в качестве баек вполне себе пойдёт, вон Гарри над чем-то смеётся.
— Из них, наверное, выйдет отличная семья, — вдруг говорит Луна. — Они постоянно вместе.
— Может быть, — пожимаю плечами. — Рано ещё говорить.
— Почему?
— Ну, хотя бы потому, что в этом возрасте все чувства по сто раз за день меняются.
— Но Джинни любит Гарри уже давно и крепко! — широко распахивает глаза Лавгуд.
Ей-ей, японские манга-девочки удавились бы от зависти к такой ширине и высоте глаз.
— Зато он её не слишком давно, — понижаю голос на всякий случай, — если вообще любит.
— В смысле? — Луна тоже шепчет, и мне кажется, что мы составляем заговор.