— Биологи там нужны, работы много, — убеждала она Саню.
— А филологи? — интересовался он.
— Выучишь английский и найдешь какую-нибудь работу, — пожимала плечами Инна.
— А если я не хочу какую-нибудь, а хочу свою, — упирался он.
— Хватит думать о себе! Тяпе, когда он подрастет, не будет грозить служба в армии!
Тяпой они прозвали своего Олежку, потому что, начав ходить, он все время «тяпался», но не ревел, поднимался и шагал дальше. Тяпу растяпой никак нельзя было назвать, наоборот, он был упорным, целеустремленным.
— Пойми, Александр, если хочешь чего-нибудь добиться, неразумно жить на вулкане. Разумно жить в умеренном климате и иметь под ногами твердую почву. Ты со мной согласен?
Все, что говорила Инна, безусловно, имело смысл. Но если ты хочешь, чтобы вулкан немного поуспокоился и перестал вулканировать? Чтобы лава застыла и стала наконец твердой почвой? Не один же ты на вулкане живешь, всем нужна стабильность. И армией жизнь не кончается. После армии предстоит жить еще много-много лет.
— Пойми, Инночка, — возражал он, — работать можно и в самом деле где угодно. Но жить можно только на своем языке. Понимаешь?
Инна не понимала. И он никак не мог ей объяснить, что в чужой стране будешь жить, как в скафандре, даже шутки не будут доходить.
Сначала они ссорились, потом наступила полоса отчуждения, потом стало ясно, что разлуки не миновать. У них хватило ума признать друг за другом право на выбор. У каждого была своя правота, у Инны, у Александра, поэтому важно было сохранять взаимопонимание. По мере сил они его и сохраняли. Александр всячески помогал жене, но даже оформив развод и подписав множество бумаг, позволявших увезти сына, он до конца не понимал, что они уедут. Жилась обычная жизнь с суетой, с запаркой, стоянием в очередях, только уже не магазинных, а в учрежденческих. Вокруг все менялось, многие оформляли такие же бумаги, открывшиеся возможности погружали в некое подобие эйфории, снимавшей все болевые ощущения. А потом наступил отъезд…
Теперь в отъезде жены и даже сына Александр Павлович видел немало положительного, но поначалу для него это был страшный шок. Он жил словно бы в каком-то недоумении и даже работать не работал. Зато потом ушел в работу с головой, со временем почувствовал удовольствие. И так с тех пор и работал. И хотел работать как можно больше.
О будущем своем интервью, о сценарии, об Иващенко, Инне и Тяпе, без которого по-прежнему очень скучал, Александр Павлович думал, расчищая от снега дорожку к гаражу. Чем черт не шутит, заработает на сериале кучу денег и махнет в Австралию, навестит сына! С тех пор как появились компьютеры, электронная почта, жить ему стало намного легче. Они с сыном чуть ли не каждый день обменивались новостями. Инна — другое дело. Он знал об ее успехах, достижениях, но о личной жизни не спрашивал. Передавал приветы через Тяпу, тем и ограничивался. И правильно делал.