Монархию дадут нам немцы? Для Алексеева, как и для подавляющего большинства бойцов Добровольческой армии, это было недопустимо. Более того, апеллируя к готовности немцев восстановить в России монархию, Милюков только усиливал недоверие генерала к незамедлительному провозглашению монархического лозунга. Нужно отметить, что и сам Николай II, и Александра Федоровна, находясь в Тобольске и затем в Екатеринбурге, категорически исключали малейший повод к своему возвращению на престол с немецкой помощью.
Сближение с немцами ради достижения каких-либо политических выгод перечеркивало все прежние жертвы, весь прежний смысл борьбы, участия России в войне. Нельзя было искать политических выгод и временных политических расчетов там, где речь шла о национальной чести.
Здесь лучше всего проявились патриотические качества Алексеева. Многие находившиеся в эмиграции, да и некоторые современные публицисты ставили в упрек генералу то, что для него «Россия выше Царской власти». Да, тогда это действительно было так. Для Алексеева выше всех политических интересов была победа России в войне. В феврале 1917-го, оказавшись перед выбором — спасение престола любой ценой и начало войны гражданской, или продолжение войны с внешним врагом до победы — генерал выбрал последнее. Этот же выбор сделал и сам Верховный Главнокомандующий — Государь Император Николай II, отрекшись от престола и завещав войскам подчиниться Временному правительству ради победы в войне.
В 1918 г. выбор был между попыткой восстановления монархии с немецкой помощью и отказом от немедленного провозглашения монархического лозунга, ради его сохранения для будущего. Алексеев свой выбор сделал: изменять России ради пусть даже любой лучшей формы правления генерал счел неприемлемым.
Что же касается настроений в армии, то здесь имели место неформальные предпочтения, судя по которым монархическая приверженность генерала Алексеева не оспаривалась. Неформальное разделение на «корниловцев», «деникинцев», с одной стороны, и «алексеевцев» и, позднее — «дроздовцев», с другой, означало негласное разделение по принципу отношения к монархии.
Еще во время 1-го Кубанского похода подобное негласное разделение существовало. Понимал это и Корнилов. В воспоминаниях Хана Хаджиева содержится показательное описание реакции командующего Добрармии в отношении перспектив возрождения монархии вообще и того, как это представлялось, но мнению Хаджиева, Алексеевым и «алекссевцами»: «23 марта, после приезда Верховного (Корнилова. — В.Ц.) с фронта… генерал Романовский сообщил ему о намечающемся в армии расколе на две партии: монархистов и демократов. Это известие сильно взволновало и огорчило Верховного…