В несвязанном разговоре генерал Тимановский проронил слова: “Старика мучили угрызения совести, он жалел”. Какие угрызения совести мучили генерала Алексеева, о чем он жалел, генерал Тимановский не сказал. С моей стороны, было бы бестактным расспрашивать генерала. Меня удивила только откровенность моего начальника дивизии: он не принадлежал к категории болтливых людей.
В то время я не обратил внимания на слова генерала Тимановского. Не до того было. Ныне мне приходит в голову мысль: генерал Тимановский инстинктивно предчувствовал близкую смерть и затеял весь разговор с целью передать слова генерала Алексеева кому-то другому, чтобы они не исчезли бесследно».
В эмигрантской исторической публицистике встречалось мнение о том, что «угрызения совести» Алексеева связаны исключительно с отправленной 2 марта 1917 г. телеграммой но поводу отречения Государя Императора, и означают — ни больше ни меньше — запоздалое раскаяние «предателя», «изменника присяге». Однако из слов Тимановского трудно сделать вывод, о каком именно своем поступке сожалел Алексеев. Обратившись к оценке его настроений после февраля 1917 г., с большой долей вероятности можно предположить, что генерал сожалел не о конкретной телеграмме, а о своей недостаточной твердости в отношении политиков-демократов, серьезно осложнивших положение в стране и фактически поставивших фронт на грань полного развала. Уступки политическим требованиям радикальной оппозиции, для того чтобы избежать «междоусобной брани» и победить в войне с Германией, делались на протяжении всего 1917 г., (а не только в феврале—марте). В результате, как считал Алексеев, эти уступки способствовали возникновению Гражданской войны.
Весной 1918 г., когда о восстановлении монархии в России заговорили многие политики и военные, для Добрармии очевидной стала проблема решения этого важнейшего политического вопроса. Но, как известно, идеи монархического возрождения на Юге России оказались роковым образом связанными с немецкой оккупацией. Получая информацию из Украины, переписываясь с Милюковым, генерал все более убеждался в том, что «возрождение монархии» используется лишь как ставка в политической игре, которую пытается вести, пользуясь слабостью России, немецкое командование.
Как отмечалось в одном из сообщений В.В. Шульгина из Киева, «немцы хотят восстановить русскую монархию, русскую империю и русское единство, но на этот раз под другой формой, выгодной для них… Действительно, это печально, что немцы вовремя поняли все это и выполняют, в то время как союзники еще пытаются что-то построить с большевиками».