. Причастность к его гибели новгородского боярства, стремившегося урегулировать свои отношения с Василием II, весьма вероятна. Князь в ореоле побед мог еще представлять интерес для Новгорода, но князь, терпящий поражение за поражением, только вызывал досаду и раздражение, а заодно и желание поскорее избавиться от него.
Расправа с Дмитрием Шемякой вызвала недовольство в разных кругах русского общества. Уж очень выбрано средство позорное. Одно дело — победа на поле боя, другое — отрава втихомолку. Все сразу повернулось другой стороной, чем это было до смерти князя Дмитрия. Из князя-«изгоя», неудачника, полуразбойника он превратился в князя-мученика, в князя-героя, которого его враги не смогли победить в честном противоборстве. Правда, и тут церковная хула могла сделать многое, но далеко не все.
Когда подьячий Василий Беда получил в Москве за сообщенную новость о смерти князя Дмитрия звание дьяка, то «прорекоша ему людие мнози, яко ненадолго будеть времени его, и по мале сбысться ему»[794].
Позднее с негодованием писал о расправе с угличскими князьями, в том числе с Дмитрием Шемякой, князь Андрей Михайлович Курбский, находившийся в отдаленном свойстве с Дмитрием Юрьевичем[795].
Циничная линия поведения митрополита Ионы во всей истории с Дмитрием Шемякой (да и не только в этой истории) вызывала негодование у многих церковных деятелей (таких, как новгородский архиепископ Евфимий) и даже у светских. «Неверие» к Ионе имел (согласно Степенной книге XVI в.) и великокняжеский боярин В.Ф. Кутузов. Он не хотел даже приходить к митрополиту за получением благословения («благословения от него прияти не требовавше»)[796]. Можно себе представить, какие эмоции вызывал митрополит, предавший Шемяке детей великого князя, у человека, спасшего мать великого князя от этого недруга Василия II. Но особенно резко осуждал Иону и убийство Шемяки один из виднейших церковных деятелей середины XV в. — игумен Боровского монастыря Пафнутий[797].
Пафнутий родился в 1394 г. в семье небогатого боровского вотчинника. Дед его был крещеным татарским баскаком. Двадцати лет Пафнутий постригся в Высоком монастыре в Боровске. Здесь он поступает в «ученичество» к старцу Никите, ученику Сергия Радонежского (Троицкий монастырь входил в состав владений серпуховско-боровских князей). По воле князя Семена Владимировича Пафнутий ставится игуменом Высокого монастыря[798]. В Высоком монастыре он пробыл 20 лет и в апреле 1444 г. покинул его, основав неподалеку, в Суходоле, во владениях князя Дмитрия Шемяки, новый монастырь