Несомненно, концепция А.А. Зимина не раз еще будет предметом обсуждений и споров. Действительно ли Юрий Дмитриевич, а затем Дмитрий Шемяка были истинными наследниками Дмитрия Донского, поднявшими «знамя борьбы с татарскими насильниками»? Когда и как окончательно сложилось в русской общественной мысли представление о Дмитрии Донском как воплощении идеи национального освобождения и объединения? Вопрос этот связан с более широкой проблемой предпосылок образования единого Русского государства.
А.А. Зимин показал, что географическое положение Москвы не может считаться причиной политического объединения русских земель. Но почему все-таки это объединение совершилось, и именно в XV в., когда, в конце средних веков, складывались и многие другие централизованные государства? Зимин отмечал, что господствовавшее прежде в советской историографии представление о «росте торговых связей» как главной предпосылке объединения основывается на презумпциях, заимствованных из истории Западной Европы. Но если объединение Руси не было следствием развития городов и союза с ними московского великого князя, то каковы же были его подлинные причины?
Обычная ссылка при решении этого вопроса на необходимость защиты от внешней опасности едва ли может считаться исчерпывающим объяснением объединения. Ведь угрожавшая Руси до XV в. внешняя опасность была не меньшей, чем в этом веке; почему же объединение не произошло раньше? Любая попытка объяснить, почему «Витязь» избрал на распутье именно данный путь, требует сравнения этого пути с путем других стран, иначе говоря, сравнительно-исторического исследования.
История создания Русского централизованного государства была иной, чем история складывания национальных государств в Западной Европе. Не находит ли она параллелей в истории восточных стран — например в истории Османской империи? Противопоставляя русское самодержавие европейскому абсолютизму, Г.В. Плеханов характеризовал Московское государство как «монархию восточного типа»[1045]. Эта мысль оказала, по-видимому, определенное влияние на западную историографию. Так, создатель теории «восточного деспотизма» К. Виттфогель связывал образование восточных монархий, к которым он причислял и Московское государство, с необходимостью воздействовать на природу в широких масштабах, в частности с ирригацией и мелиорацией[1046]. Но объяснение это не может претендовать на универсальность и во всяком случае малоприменимо к русской истории.
В советской же историографии по-прежнему доминируют те же представления о становлении единой русской государственности, что и в 50-е годы: в дымке патриотического романтизма средневековая Русь незаметно сливается с европейскими странами. Поэтому проблема «Витязя на распутье», одна из самых важных проблем отечественной истории, еще долго будет занимать историков, прежде чем будет окончательно решена. И вехой на пути ее разрешения будет книга А.А. Зимина с характерным для его творческого метода органическим сочетанием анализа и синтеза, стремлением не только исследовать проблему, но и дать читателю связное повествование о событиях и людях той бурной и сложной эпохи. Наши источники дают очень мало материала для психологических характеристик, но Зимин всегда настойчиво стремился преодолеть этот недостаток. Пожалуй, в «Витязе…» это ему удалось, как нигде.