— Вот-вот! — обрадовалась старушка. — Я, представьте, моментально помолодела, как стала этот чай пить. С позволения сказать, зарядку по утрам делаю, общественной работой занимаюсь. И, представьте се¬бе, не болею!
Старушка улыбнулась ясной улыбкой, поднялась со стула и сделала несколько приседаний.
— Вот. Не кажется ли вам, что это служит наглядным примером для вас, молодых?
— Да какая уж я-то молодая, — отмахнулась женщина. — За пятьдесят уж.
— А мне, извините, за семьдесят, — улыбнулась старушка. — Я, понимаете ли, тысяча восемьсот девяносто седьмого года рождения... И бодра, легка. Даже, простите, изящна. Вот, убедитесь!
Старушка уперла свои сморщенные кулачки в бока, слегка подпрыгнула, вскинула ногу в зашнурованном ботинке, потом — другую.
— Ну, уж это я не знаю... Это уж вообще... - женщина уважительно закачала головой.
Через полчаса голосок Лидии Аркадьевны слышался в квартире этажом ниже.
— Какой чудесный сервиз, Галина Ивановна! Совершенно исключительный сервиз. Как сейчас помню, покойный свекор мой привез подобный же сервиз из Неаполя. На двадцать четыре персоны. Чудо!.. Чудо, что за сервиз. В то время я еще посещала классы балета мадам Фуке... А вы, Галина Ивановна, простите, пожалуйста, но просто любопытно, где вы достали подобный сервиз?
По розовому лицу дамы в цветастом фланелевом халате блуждала сонная теплая улыбка.
— В комиссионном купила, где же еще? К свадьбе дочери приготовила. Кстати, слышали новость? Миша Семенов вчера женился. Да Миша, с пятого этажа.
Старушка задумалась, вспоминая.
— Миша?.. Позвольте... Как же это? Кажется, я его не так давно поймала. Он еще дерево сломал. Помнится, очень хотелось мне ему уши надрать, да, да. Теперь вспомнила. Белобрысенький такой мальчик…
— Вот, вот, именно белобрысенький, — на румяных губах дамы заиграла усмешка. — Только мальчик этот недавно кандидатскую защитил.
— Миша?! — всплеснула руками старушка. — Не может быть! Теперь вспомнила: Миша, Миша Семенов, с пожарной лестницы упал который.
— Тот, тот самый...
— Извините меня, Галина Ивановна, — вежливо, твердо сказала старушка. — Тот Миша, который с лестницы, не мог жениться. Он слишком мал.
— Простите, — обиделась дама. — Мне кажется, метр восемьдесят, или что-то в этом роде, рост... э-э... вполне достаточный для женитьбы.
— Я, конечно, извиняюсь, Галина Ивановна, — старушка встала и начала собирать разложенные на столике списки, — но я, кажется, ничем не подала повода для подобных насмешек. Я еще в твердом уме и, так сказать... в памяти, и не собираюсь заниматься мистификациями.