Песок кругом был как лава, кое-где чернели трещины.
- Ну, что делать? Вон старик прет, давай скорей, решай.
- Чего ж тут решать…
Виктор видел – выхода нет. Либо отступать, либо…
Парень вдруг сунул Виктору свой брезент, накрыл лицо и голову полой робы и рванул через огонь, к подстанции. Виктор правильно понял: человек отдал ему лучшую защиту, а сам – безо всего – пошел… И, набросив на себя брезент, Виктор побежал следом.
Даже под одеялом брезента ощутил – как враз загудело, обдало, будто упал на какое-то черное раскаленное дно… И в самом деле, он споткнулся и упал, но уже около здания; дальше – мрак, бред на какие-то миги. Вот они уже бегут, перескакивают через глыбы, через торчащие ребром плиты, парень сбивает рукавицей со своих колен огненные космы, ищут, натыкаются на тела: мертвый, мертвый, еще труп, а, вот он, кто еще жив, это парнишка, в спецовке и резиновых сапогах, стонет между обломками… Ему повезло, он заслонен какой-то плитой от огня, но придавило… «Где брезент?» - орет помощник на Виктора, ничуть не удивляясь, что Виктор рядом с ним. Брезента нет, потерял… А, вон брезент, за балку зацепился. Когда спасенного тащили сквозь багровый дым, уже в обход – черт с ним, с оплавленным под ногами песком, все равно уже обгорели, обожжены, - когда волокли его на брезенте, рука паренька бессильно свесилась и болталась, задевая за землю, он был уже почти готов, без сознанья… Виктор лишь заметил – каска задралась, стриженый, родинка справа на лбу, подросток почти, пацан. Вроде Славика дурацкого, Светкиного, и жалостью сжало где-то под горлом…
Через два часа снова сел вертолет, вылезли пилот, радист, врач – видимо, учли: могут найтись новые раненые, - все трое быстро пошли к глиняному строению.
- Давайте, товарищ Кравцов, - крикнул пилот издали. – В Газли отмечено колебание! Скорее…
- Поднимайте раненого, - сказал Кравцов, когда группа подошла. – А, врач, хорошо. У него открытый перелом. Кое-как я наложил повязку, но…
Виктор не стал смотреть, как врач делает над пострадавшим все необходимое – укол, шина, перевязка, как поднимают его и несут к вертолету. Землистое лицо паренька, которого он чудом протащил сквозь пламя, теперь переворачивало ему всю душу. Сроду такого не испытывал…
Вдруг он заметил, что сторож узбек – спит, мирно спит себе, как ни в чем не бывало. И даже не под стеной или в самом складе, а просто на земле – в сторонке, где сохранился какой-то кустик- карагач. Что ж такого, понял Виктор, ведь суток двое, небось, не спал. И его самого одолела судорожная зевота. Спать, как спать-то охота! Вмиг охватило безмятежное полное спокойствие, тупая сонливость. «Сейчас вот заберусь в кабину и засну», решил он. «Буду дрыхнуть до самого Газли».