Дуайт был обезоружен и заботливо взял ее под руку.
— Я провожу тебя до твоей комнаты, дорогая. Ты должна отдохнуть. Два таких происшествия за несколько часов — это скверно. Я так считаю, тебе нельзя было садиться за руль. Доктор ведь говорил…
Препоручив Анжелику заботам Пеги и Карло, Дуайт продолжил прерванную пробежку. Конечно, после такого удара ей никуда нельзя было выходить, и Дуайт нещадно бранил себя за то, что отпустил ее, хотя прекрасно понимал, что если уж Анжелике взбредет что-то в голову, то остановить ее практически невозможно. Он бежал назад по тропинке, ведущей к дороге, почти не отдавая себе в этом отчета. Посмотреть на «фиат» Дуайт стремился не просто из любопытства, хотя он и сам едва ли понимал, чем вызвано его внезапное беспокойство.
Машина была почти в том самом месте, где он ожидал ее увидеть. Капотом она уткнулась в канаву, а задние колеса торчали в воздухе. Но следы шин двух резко развернувшихся автомобилей стали для Дуайта полной неожиданностью. Анжелика ничего не говорила о второй машине. И все же следы на дороге не могли лгать. Положение «фиата» тоже недвусмысленно указывало на то, что он резко увернулся в сторону, пытаясь избежать столкновения…
На несколько минут Дуайт погрузился в размышления. Зачем это Анжелике понадобилось столько выдумывать, чтобы скрыть факт появления второй машины? Для чего ей этот совершенно ненужный обман? Теперь Дуайт понял, что ему не померещился страх в глубине ее глаз, когда она пыталась уйти от его вопросов.
Два дня спустя, вернувшись с ланча, Пру обнаружила в своей комнате коробку с сандалиями. После злосчастного путешествия в Аттикон большую часть времени она проводила у себя в комнате, стараясь как можно меньше попадаться всем на глаза до того, как придет время возвращаться в Англию. И все же, поддавшись искушению, Пру почти безотчетным движением сунула ноги в сандалии и застегнула на щиколотке узкие ремешки. Элегантные, они шли ей как нельзя лучше. Но, любуясь ими, Пру вдруг почувствовала внезапный прилив гнева и, сняв сандалии, положила их обратно в коробку. Они напомнили ей о дне, который она изо всех сил старалась забыть. Пру слишком хорошо понимала, что Александр просто забавляется с ней, — а если и забывала об этом, то постоянным напоминанием служила Анжелика.
Пру не одна пребывала в угнетенном состоянии духа. Ей казалось, что надо всей виллой словно нависла темная туча. Александр почти все время проводил в своем кабинете и совсем перестал выходить к столу. Элени с неизменной деликатностью объяснила, что в афинском офисе возникли определенные сложности, но Пру по-прежнему не могла избавиться от мысли, что причиной всему — их поездка в Аттекон, и испытывала неловкость, ловя враждебный взгляд черноокой Анжелики.