– Не всё в твоём рассказе логично, – заметил я.
Тот пожал плечами. Не стал спорить и доказывать, а просто спросил:
– Что именно тебя смущает?
– Например, зачем проводить медкомиссию каждый месяц?
– Ну, это я слегка преувеличил для красного словца, – признался менестрель. – На самом деле достаточно двух раз в год. Во многих странах это количество уже принято на законодательном уровне. Отказывающихся тащат принудительно по решению суда.
– Всё равно не логично, – не согласился я. – Достаточно всего одного раза. Если выяснится, что твой мозг не подходит на должность искина, то зачем потом ресурсы тратить, проверяя ещё и ещё раз?
– В том-то и дело, что на самом деле подходят если не почти все, то очень многие, но на разных этапах своей жизни. Вот и приходится стараться, чтобы не упустить.
– Тогда понятно, – согласился я. – А как быть с объявлением «больными» и последующим «лечением» здоровых людей? Один раз, второй, сто первый, ладно, но с твоих слов выходит, что это давно система. Рано или поздно правда всплывёт.
– Да? – спросил менестрель. – Ты так уверен? Врачам не впервой лечить здоровых. В половине случаев они именно так и делают. Зато результат гарантирован. Хочешь, расскажу, после которого случая я сам узнал правду и оказался тут?
– Давай.
– В одном из крупнейших медцентров Нью-Йорка обнаружили сразу одиннадцать пригодных. Оперативно была объявлена эпидемия очередного птичьего гриппа. Всех одиннадцать чем-то заразили, закрыли в карантин и наблюдали, как они умирают. А вместе с ними ещё три с половиной тысячи первых попавшихся. Не выжил никто. Трупы кремировали. А врачи стали настоящими героями, сумевшими так вовремя предотвратить страшнейшую эпидемию двадцать первого века. Политика профилактики заболеваний и регулярных медосмотров, наконец, дала реальный результат. Теперь уже почти никто в мире не сомневается в её правильности.
– И что было дальше? – спросил у замолчавшего Пьяного Менестреля.
– Я тогда случайно узнал подробности. Если честно, то и раньше имел некоторые подозрения, что не все доноры бывают добровольными. Но тогда возмутился факту массового заражения случайных людей ради получения одиннадцати искинов. И сдуру высказал всё, что думаю по этому поводу. С тех пор сижу здесь.
– По-моему, таких свидетелей в живых не оставляют, – усомнился я.
Особенно таких болтливых. Но последнего не стал говорить вслух.
– Сам так поначалу думал, – согласился менестрель. – Но мне потом объяснили, где ошибка. У «Эвриворлда» в этом смысле очень твёрдая политика, возведённая в ранг принципа, – своих не убивают. Разве что вообще нет никакого другого выхода. Вот мне и подарили мой любимый трактир.