Лешага выступал первым. Командовать на линии огня ему, пожалуй, было бы проще, чем убеждать десятки собравшихся здесь вояк единым строем выступить против общего врага. Но сказать веское, правильное слово было необходимо. Леха поправил автомат, обвел глазами публику, ища поддержки.
Его здесь хорошо знали, а кто не знал лично, был наслышан. Он видел скуластое, загорелое лицо Рустама, его хищно прищуренные глаза. Этот не предаст в бою, но при дележе добычи готов будет вырвать кадык за лишнюю пуговицу. А вон Морж, с вечной нелепой улыбкой на широком лице, — увалень увальнем, пока не доходит до дела. В схватке его свирепость и представить трудно. Усач, как всегда, на взводе. Лихой боец, постоянно ищущий ссоры и чувствующий себя в драке, как рыба в воде. Много, очень много знакомых лиц. Но взгляды тяжелые, настороженные. Оно и понятно. Толковище в Трактире — событие из ряда вон. Лешага просто так народ собирать не станет. Раз уж собрал, предстоит большая драка. Да что там большая — небывалая. В такое пекло кому лезть охота?
— Сюда идут враги, — начал Лешага. — Много врагов, тысячи. Чего хотят — не знаю. Убивают и жгут людей живьем. На днях выжгли речников.
По столикам прокатился гомон недоумения и возмущения.
— В селении, я сам видел, на площади гора обгорелых трупов. Захватили Павловбунк, теперь направляются сюда.
По залу вновь прошла волна ропота. Многие из сидящих здесь людей — опытные караванщики, десятки раз тянувшие нитки через все Дикое Поле, уже соображали, как бы побыстрей отправиться из Трактира восвояси. В безлюдных землях и затеряться несложно, да и в своих краях людей предупредить надо.
— Павловбунк в пяти днях ходьбы отсюда, — куда-то в пространство бросил Трактирщик.
— Неделю тому назад враг был уже там. Еще у них есть кони.
— Это тебе девка твоя сказала?! Или во сне привиделось?! — вскочил с места Усач. — Войско в несколько тысяч! Да такого и быть-то не может.
Зубы Лешаги сжались до хруста. Пальцы сами собой нащупали рукоять ножа. Усач расплылся в глумливой ухмылке. Длинные, закрученные усы — предмет его особой гордости, поднялись к ушам.
«Нельзя, — осадил себя Леха. — Сейчас нельзя».
— Пустое сказал, — он чуть приподнял губу, точно подавляя зевок. — Не веришь? Сам иди, смотри. Вон мост. А послушаешь, может, что поймешь. Вот он, — Леха кивнул в сторону Нуралиева, — из Павловбунка, сам расскажет.
— Еще и беглеца с собой притащил! — не унимался давний соперник. — Что хлопец, быстро драпал?
Лицо Нуралиева вспыхнуло, но тяжелая рука воина оборвала его рефлекторное желание схватиться за кобуру. Парень встал с места у столика, приблизился к стойке и заговорил четким, хорошо поставленным голосом, не терпящим возражений: