— Я лишь хотел осмотреть товар, — извиняясь, пробубнил расфуфыренный торгаш. — Я возьму чешуйчатого. Двести патронов!
Не отвлекаясь от разговора, Лешага разжал пальцы и резко двинул пяту ладони вперед. Нарушитель спокойствия тут же оказался сидящим на земле с окровавленным носом.
— A-а, это твой, — моментально догадавшись, что Марат не продается, пролепетал работорговец и на четвереньках, лишь бы не маячить перед глазами воина, уполз в толпу.
— Куда ты меня привел?! — зашипел Марат. — Что за дикие нравы?!
— Рустам, — кладя руку на плечо старого товарища, попросил ученик Старого Бирюка, — мне нужно разместить их. Пошли кого-нибудь из своих, пусть найдет моим людям свободное жилище. Только ж…
— Лешага, Лешага, я ж не Усач, я все понимаю, — страж выставил перед собой руки. — Никто не продается, это все — твои люди, — он с сожалением посмотрел на Лилию и отвернулся, скрывая тяжелый вздох. — Заурбек, отведи-ка их на Лысые Камни, пусть там поселят, да хорошо поселят. Головой отвечаешь!
— Лешага-джан, здравствуй, дорогой! — появляясь из толпы, приветствовал его статный горбоносый мужчина с длинным кинжалом на поясе и разукрашенным автоматом на плече. — Давно здесь не был. Хорошо, что живой!
— Хорошо, — согласился Леха. — Возвращайся скорее. Разговор есть.
— Как скажешь, дорогой, — широко улыбнулся Заурбек. — Эй, пойдем, — скомандовал он и махнул рукой.
— Лилия, я тебя прошу, иди с Зауром. Он тебя в обиду не даст.
— Кто такую дэвушку обидит, я ж из того своими руками шашлык сделаю! — кинжал до половины вышел из ножен и со звоном вернулся обратно, чтобы поняли, чем именно Заурбек планирует шинковать коварного злодея.
— Я не пойду, — дочь старосты была тверда, как никогда. — Знаешь, я тут стреляю лучше многих и ножом владею. Мы с тобой бок о бок воевали. Ты когда-нибудь видел, чтобы я трусила?!
— Нет. Но я очень тебя прошу. Так будет лучше.
— Не будет. Я встану рядом с тобой.
— Да-да, и я рядом с тобой встану. И мы им так наваляем, что у них пятки задымятся! Вот и Черный согласен, — встрял еще не остывший от недавней обиды Марат.
Пес удивленно поднял глаза и высунул язык, точно стараясь понять, в чем это его обвиняют.
На лице Рустама отразилось неподдельное удивление. Сначала женщина, а потом чешуйчатый перечили Лешаге и продолжали, как ни в чем не бывало, оставаться в живых. Раньше возражения мог позволить себе лишь Бурый. Видно, и впрямь что-то странное и необычное творилось в этом мире.
— Я сейчас… — крепыш попятился. — Сейчас всех оповещу.
* * *
Места за столиками в цитадели Трактира были заняты все до единого. Большинство собравшихся так или иначе знали друг друга. Не всегда они готовы были преломить хлеб. За многих нельзя было поручиться, что, повстречайся они за пределами этого священного места, не поспешат без лишних слов перерезать друг другу глотки. Но здесь все были равны, и все в одинаковой степени имели право голоса. Хозяин Трактира, долговязый, носатый, как все его предки, монументально восседал за стойкой на вращающемся табурете, сжав в пятерне ручку кассового аппарата. Увидев, что зал до предела заполнен, он подал рычаг вниз, оповещая характерным звонком, что заседание военного совета началось.