— Ну конечно, — прошептал Марат, — это священное место. Когда-то здесь, должно быть, произошло ужасное сражение, и духи тех, кто пал, лишь потревожь их, вмешаются в схватку.
По его спине пополз холодок. На чьей стороне? Как теперь узнать, что это были за воины, кто и против кого воевал, кого они сегодня поддержат? Смерть примирила их в своих объятиях, но боевые кличи не забываются — они поднимут и мертвого. Ему стало жутко смотреть на багровую равнину и всадников, все прибывающих и прибывающих на гребне холма.
— Сколько же их? — прошептал Марат, оглядываясь в поисках хоть какой-то поддержки. Вокруг — ни души, только огромное крыло, то самое, которое Лешага презрительно обозвал навесом. Оно стояло за его спиной чуть ниже по скату пологого склона. «Действительно, похоже на укрытие от дождя, — с тоской подумал юнец. — А вот на крыло вовсе не похоже». Драконид посмотрел в удивительно синее, как на старых картинках, небо и закрыл глаза, перебирая в памяти слова инструкции. Как бежать, куда и когда тянуть ручку управления.
«А что, если не полетит? Если шлепнемся мы с Лехой прямо на голову вот этим?!» — он вновь поглядел на ужасающую колонну.
Увешанные оружием наездники орали какую-то ритмичную и устрашающую песню. Их становилось все больше и больше, и они приближались.
«Ну, почему у меня нет силы моих огромных, могучих предков? Уж тогда бы я им показал!»
Марат представил себе, как бы он пронесся над головами всадников, изрыгая струи пламени. Мечутся кони, в ужасе кричат людожоги…
— Да-да, пламень пришелся бы вам в самый раз, — недобрым взглядом окидывая вражескую армию, процедил он, — пепел к пеплу!
Между тем конников становилось все больше. Одни спускались по склону, другие появлялись на гребне, поток их казался бесконечным, гул тысяч голосов леденил кровь.
«А может, я и не драконид вовсе? — с невесть откуда взявшейся жалостью к себе подумал Марат. Ему вдруг захотелось вскочить и броситься наутек, быстро-быстро. А потом спрятаться где-нибудь, забиться в щель так, чтоб никто и никогда не отыскал. — Ну, правда, какой из меня дракон? Чешуя только нелепая и зубов полон рот, так что каждый при встрече норовит зверьком обозвать». Он глубоко вдохнул и выпустил струю воздуха сквозь сжатые губы.
Ветер, дующий в спину, донес автоматную пальбу, затем грохот взрыва. Одного, второго, третьего.
«У Лехи четыре гранаты, — вдруг вспомнилось чешуйчатому. — Где же еще один взрыв? Ну, где же он? — юнца объял ужас. — Неужели прорвы каким-то образом схватили Лешагу? Может, они даже убили его? Или он попал в идущую перед этими тварями волну ужаса и сейчас корчится под каким-нибудь кустом, ожидая гибельного удара? Нет, только не это. Тогда я совсем один, и когда всадники перейдут долину, поднимутся сюда и прорвы…»