Фортуна помолчала, а потом заговорила очень медленно, словно подбирая слова:
— Все дети Гримвудов — а Гилли их хорошо знала, поскольку они ходили в деревенскую школу, — были сильными, крепкими и темноволосыми. Я же была совсем крошечной, и, хотя родилась совсем недавно, кожа у меня была очень белой, а волосики на голове — тоже белыми. Гилли всегда говорила, что поначалу думала, что я вообще альбинос.
Маркиз вздрогнул.
— Альбинос? — прошептал он чуть слышно.
— Так говорила Гилли, — сказала Фортуна. — Но, как вы видите, глаза у меня не розовые. Зато меня всегда дразнили из-за цвета моих волос.
— Продолжайте, — велел маркиз.
Он тихонько вздохнул, но на самом деле история Фортуны вызывала у него живейший интерес.
— На следующее утро Гилли попросила доктора отвезти ее на ферму Гримвудов. Она держала меня на руках, но, приехав, обнаружила, что Гримвудов там нет. Так что жена фермера не солгала, сказав, что они собираются уезжать. На ферме никого не было.
— Куда же они уехали? — спросил маркиз.
— Этого никто не знает. А когда Гилли спросила об этом управляющего поместьями герцога…
— Герцога?! — Голос маркиза прозвучал неестественно громко. — Какого герцога?
— Герцога Экрингтона, — ответила Фортуна. — Ферма Гримвудов стояла на их земле, хотя в те дни Литл-Уотерлес принадлежал отцу вашей светлости. Позже… после несчастья… наша деревня перешла во владение герцога. — Фортуна помолчала, а потом тихо добавила: — Когда Гилли узнала, что случилось, она очень рассердилась. Я никогда не видела ее такой злой.
Маркиз ничего не сказал, и Фортуна, запинаясь, произнесла:
— Вот тогда-то… она и рассказала мне… о письме, которое хранилось… в запертом ящике стола.
Маркиз взглянул на конверт, лежавший перед ним, но открывать его не стал. Фортуне почудилось, что в глазах его засветилась угроза. Опасаясь, что сказала что-то не то, она торопливо продолжала:
— Поместье герцога, Мерил-Парк, находится в пяти милях от нас, а управляющий живет в соседней деревне. Гилли отправилась к нему, но он ничего не знал о Гримвудах. Он сказал, что им, должно быть, предложили ферму получше.
Гилли оставила меня у себя и воспитала, обучив всему тому, чему она научила вас. Мне было очень хорошо с ней, но теперь она умерла.
В ее приятном голосе снова зазвучали слезы, и маркиз почувствовал облегчение, когда открылась дверь и дворецкий, сопровождаемый двумя лакеями, внес подносы с закусками.
— Я подумал, может быть, молодой леди захочется шоколаду, милорд, — произнес он.
— Большое вам спасибо, — отозвалась Фортуна. — Я и вправду предпочитаю шоколад всему другому.