— Это какая-то бессмыслица, — сказала она. Солнечный свет, струящийся из окна, бледными лучами превращал каждую прядь ее белокурых волос, обрамлявших лицо, в нити золота.
— Знаю, это так, но это реально. Думаю, самым лучшим объяснением будет назвать это подарком. — Это не совсем было правдой. Это был обмен. Как только этой жизни придет конец, я буду принадлежать им… навсегда. Но я не был готов рассказать ей эту часть. Было слишком рано. Сейчас, мне нужно было, чтобы это мгновение с ней было совершенным.
— Если это сон, я не хочу просыпаться, — прошептала она.
— Это не сон. Не на сей раз.
Эмма потянулась, сначала нерешительно, и коснулась моих рук. Впервые я посмотрел на них. Они были полны крови, пульсировали жизнью. Костные мозоли, которые я заработал с Попом, теперь отсутствовали. Я действительно был совершенно новым. Она, молча, провела пальцами по моим, затем пошла дальше к линиям моей груди. Я резко вдохнул, когда ее пальцы дошли до моей шеи и коснулись чувствительной ямки моего горла.
— Мне нужно… Мне просто нужно… — Боже, мне так было нужно, моему уму казалось, что это было одно из тех средневековых пыточных устройств, которые тянули в тысячу разных направлений, но я остановился на ее губах. Я даже не потрудились сделать еще один вдох. Я наклонился и поцеловал ее. Эмма замерла, заставляя меня сомневаться в моих действиях на долю секунды, но затем она выдохнула в мой рот. Это был радостный звук. Звук облегчения. И в тот момент я понял, там не было больше ничего другого. Ее улыбка на моих губах. Ее дыхание в моем рту. Я хотел жить этим моментом вечно. Я не хотел думать о завтрашнем дне, или о следующем. Только здесь. Только сейчас. Только это.
Я прижал ладонь к теплой пояснице и потерялся в ее поцелуе, который был чем-то намного большим, нежели просто поцелуй. Это было дыхание Эммы, вселявшее в меня жизнь. Я и не догадывался, что можно испытывать такие чувства, ее кожа против моей, мое дыхание, сливающееся с ее, наши пальцы, переплетающиеся друг с другом.
— Эмма, почему дверь заперта?
Она подалась назад, ее глаза широко распахнулись, когда мама затрясла ручку. Она потянулась, чтобы коснуться ее губ, опухших от нашего поцелуя, и опустила неровный, тихий взгляд на мое полуобнаженное тело. Ей не пришлось говорить. Я скатился с кровати, гулко приземлился на прохладный коврик на полу и заполз под кровать.
— Что это было? — Рейчел снова постучала. — Эмма, ты в порядке?
— Я в порядке, мама. А что ты хочешь? — Пружины кровати заскрипели, и я наблюдал за тем, как ее босые ноги прошлись по коврику на полу к двери. Она открыла дверь на какую-то долю дюйма.