Лестница привела их в небольшую комнату, обставленную самой необходимой мебелью, откуда дверь вела в маленькую спальню. Ритель стоял на пороге спальни, раздевался и одновременно отхлебывал из бутылки, которую ставил на пол. Он стоял спиной к деверям, и у него не хватило времени сообразить, что произошло. Федор оглушил его ударом кулака, потом связал веревкой, которую достал из кармана, заткнул рот своим носовым платком и какой-то тряпкой, а потом взвалил на плечо, как вязанку хвороста.
— Вот так-то, — с довольным видом сказал он своему добровольному сообщнику, который рот открыл от восхищения. — А теперь марш отсюда!
— Куда пойдем?
— На сегодня с тебя хватит. Скажи лучше, как тебя зовут?
— Батист Флюгер, живу в доме напротив, над китайцем.
— Легко запомнить, теперь и у меня, как говорят французы, будет свой флюгер на улице[20], — засмеялся русский. — Погаси свет, мы уходим.
— А у тебя какая кличка?
— Федор Разинский. Мою запомнить труднее, но если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, всегда буду к твоим услугам.
— Где тебя найти, если что?
— Бульвар дю Тампль, бистро рядом с Зимним цирком. Это, так сказать, моя столовая. Или в моем «G7».
Ловко устроив пленника между задним сиденьем и стеклянной перегородкой, Федор протянул мальчишке свою лапищу, и тот с готовностью пожал ее. Потом заинтересовался:
— А ты не в участок собираешься его спровадить?
— Именно туда. Ты против?
— Я-то нет, с этими ребятами я скорее в дружбе.
— Вот и отлично. Если заметишь что-то интересное, не стесняйся, делись со мной. А я тебя дам еще таких же, — пообещал Федор, протягивая мальчишке третью монету.
Мальчишка восхищенно присвистнул.
— Да ты принц, не иначе!
— Был кем-то в этом роде, но очень давно, — скромно признался Федор.
Он тихонько двинулся на своем автомобиле в сторону улицы Шалон.
На набережной Орфевр еще долгое время спустя рассказывали о триумфальном появлении Федора Разинского, у которого на плече висела не сумка, а бесчувственное человеческое тело. Федору пришлось отключить пленника еще разок, когда он вытаскивал его из машины. Теперь, войдя в кабинет, он бережно положил свою добычу на стол онемевшего от изумления Соважоля.
— Распоряжайтесь. Мнимый шофер такси. Я его немного поприжал, но, думаю, он расскажет вам много интересного. Главное, чтобы разговорился!
Глава 12
Рождественские колокола
Когда поезд Кале — Париж остановился у четвертой платформы Северного вокзала в Париже, Адальберу показалось, что после межпланетного странствия он ступил на неведомую ему землю. Возможно, такое чувство посетило его из-за возбужденной толпы, которая его окружала. Был канун Рождества, 24 декабря, и воздух звенел от радостных возгласов, окликов, поцелуев, которыми встречали ожидающие приехавших. Все участвовали в празднике, и, не будь рядом тети Амели и Мари-Анжелин, Адальбер почувствовал бы себя мучительно одиноким наедине с осколками своей разбитой мечты.