«Опаздываю», — огорченно отметил адвокат Берти в ожидании, когда ворота гаража автоматически откроются и устранят последнюю преграду на его долгом пути к заслуженному отдыху.
— Витторио, ты опять опаздываешь, уже половина восьмого, — встретила его мирным ворчанием жена.
— Клара, дорогая, — привычно галантно обратился он к супруге, — мне пришлось съездить в Шамони, на обратном пути, как всегда, была пробка. Надеюсь, ты не накажешь меня за это холодной едой?
— Не помню в жизни случая, чтобы ты признал себя виноватым, а мне удалось бы скормить тебе холодное жаркое.
— Дорогая, ты вышла замуж за адвоката и гурмана, это мои единственные недостатки. Через семь минут я буду у стола. — С этими словами Берти прошел в спальню.
Как истинный гурман, Витторио не мог сесть за стол в опостылевшем деловом костюме. Вскоре он появился в столовой одетым по-домашнему: вельветовые седые, в широкий рубчик брюки, свободная рубашка в мелкую клетку и мягкий кашемировый свитер глубокого сливового цвета. Клара, чья красота с возрастом сменилась надменностью, ждала его в платье более светлого оттенка того же сливового цвета. На языке, понятном лишь им обоим, его одежда должна была продемонстрировать, что он чувствует вину за опоздание и ищет примирения. Они часто выясняли отношения с помощью гардероба. Сегодня, как положено верному рыцарю, Витторио был одет в цвета своей прекрасной дамы. Конечно, он не был рыцарем. Он был вечно манящей ловушкой для нее, серьезной и рациональной. Его самодостаточность и беспечность покоряли не только ее, она знала, что крепость их брака окружена бурными волнами его страстей и увлечений. Однако он всегда скрывался за ее бастионами, когда нужно было отстоять свою свободу (да, увы, главное в их браке для него была свобода): он был безоговорочно женат для всех своих подружек, что делало его независимым от притязаний каждой из них.
За ужином они говорили о посадках в саду, о смерти университетского приятеля, о планах на выходные. Клара привычно отметила, что суждения супруга тонки, но безответственны. А он подумал, что, обсуждая с ним домашние дела, жена давно уже не прислушивается к его мнению. Поэтому мысль о том, что завтра он увидит Кьяру, доставила ему особое, чуть мстительное удовольствие.
— Ну что твой русский? — почувствовав, что мысли увели мужа далеко от дома, поинтересовалась Клара.
— Нувориш. Представь, увез чужую жену, итальянку, между прочим, разбил машину, сломал ребра и хочет, чтобы я слушал рассказ об этом каждый день! Надо признать, у него отличный французский, несколько старомодный, а желание поговорить такое, будто он жил до встречи со мной с кляпом во рту. Рассказывал о своей интрижке, не имеющей никакого отношения к страховке. Я понял, что в России не умеют водить машины, вести себя, ездить на лыжах — в общем, ничего!