Нина подошла и вытащила из вороха бумаг несколько листов, соединенных скрепкой. В верху страницы жирным шрифтом было напечатано название: «Свадебная фотография».
«Никогда не надо ничего делать наперекор судьбе, вопреки обстоятельствам. Как справедливо заметил Венечка Ерофеев: все должно происходить неправильно, тогда человек растерян и слаб, тогда он смиряется. Надо развивать в себе тонкое чувство окружающей действительности, ее сопротивляемости. Где-то в душе должен быть заветный молоточек, постукивая которым по окружающим тебя твердыням жизни, нужно определять, где толщина стены позволяет пробить ее лбом, а где сильно пострадает лоб, оставив твердыни незыблемыми.
Эта свадьба и не должна была состояться из-за отсутствия такой, как казалось жениху и невесте, мелочи, как любовь.
Все началось накануне первой назначенной даты. Жених и невеста — оба эстрадные артисты были приглашены на концерт, но не просто как гости, а как возможные участники будущего проекта. Администратор усадил их во второй ряд сбоку от прохода, подчеркнув тем самым особое расположение главного режиссера концерта. Жених, полностью поглощенный карьерными планами для своего будущего семейного дуэта, ради чего и затевалась свадьба, не отрывал глаз от происходящего на сцене и только изредка отпускал профессиональные замечания, не поворачивая головы. В конце представления зрители устроили овацию, и труппа вывела на сцену постановщика как главного героя дня. Тот улыбался, кланялся и в то же время цепко оглядывал зал: кто из нужных людей пришел, как хлопают, не выходят ли раньше времени. Жених, уловив это, вскочил и стал яростно бить в ладоши чуть не в лицо склонившимся в поклоне артистам и режиссеру.
— Вставай, он на нас смотрит, — велел он невесте и глянул на нее строго.
Увы, встать она не могла. К этому моменту уже и сидела с трудом, истекая холодным потом и кусая губы. Дикие боли неизвестной причины терзали ее внутренности.
Овации кончились, публика начала расходиться, жених топтался рядом с невестой в растерянности. Хорошо, ее заметила подруга, пришедшая на концерт вместе с отцом — хирургом. Тот, бросив на страдалицу один взгляд, скомандовал:
— Ко мне в машину, срочно едем в больницу, у тебя острый живот.
— У меня завтра свадьба, — выдавила она синими губами.
На следующий день, как и положено невесте, она была вся в белом, только без фаты. На голову ей надели старую солдатскую шапку, и два пьяных шафера-санитара повезли ее не на тройке, а на дребезжащей каталке через двор в оперблок. Страх перед операцией прошел сразу, как только они выехали во двор. Ледяной ветер пытался сорвать с нее, обнаженной, застиранную простынку, доставшуюся вместо подвенечного платья, каталка буксовала в сугробах, а санитары не столько управляли ею, сколько держались, чтобы самим не упасть. То, что они везут тело не в морг, а на операцию, мастера экстремального вождения не учитывали и несколько раз чуть не вывалили больную в грязное снежное месиво. После такого путешествия приезд в операционную был избавлением, а наркоз — наградой за страдание.