– Осмелюсь спросить, не намерены ли вы плутовать, мадам?
– Ни за что. Бильярд – исключение.
– Ага, Разумеется, если не проигрываете. Верно?
– И по-крупному, – кивнула она. Майкл от души рассмеялся.
– Ужасно неприлично, для маркизы, но в данном случае не возражаю. Так как Майкл уже начал привыкать к разносторонним талантам Абби, он почти не удивился тому, что она довольно хорошо играет на бильярде. Присев на край стола и опираясь на кий, он смотрел, как Абби медленно обходит вокруг, нахмурив лоб и проводя изящной ручкой по бортику. Наметив удар, она склонилась над столом, и его взору открылась соблазнительная ложбинка между грудями. Майкл не заметил, как Абби положила намеченный шар в лузу, пока она не выпрямилась и яе улыбнулась ему. Следующий удар дал Майклу возможность полюбоваться ее округлыми бедрами.
– Черт побери! – воскликнула Абби, когда шар прошел мимо цели.
– Сколько вы выиграли? – спросил Майкл, рассматривая четыре оставшихся шара.
– Разве вы не знаете? – удивилась Абби. – Тысячу фунтов. Майкл, интирая мелом кий, бросил на нее взгляд.
– Вы в этом yвернеы? Я думал, сто фунтов.
– Вам следовало быть внимательнее. Тысяча фунтов, как одно пенни. Он мысленно улыбнулся: как же, уследишь тут, когда она так дьявольски соблазнительна.
– Трудно следить за игрой, если отвлекает… искусство партнера, – рассеянно ответил он.
Абби была польщена этим фальшивым комплиментом.
– Тысяча фунтов, говорите? – продолжал он, расхаживая вокруг стола и изучая положение четырех оставшихся шаров. – У вас хватит смелости поднять ставки?
Абби усмехнулась:
– Мне нечего бояться, я уже выиграла тысячу фунтов. А у вас хватит? – с вызовом бросила она.
– Не сомневайтесь, мадам, хватит.
– Что вы задумали? – мрачно спросила она. На губах Майкла появилась дьявольская усмешка.
– Боюсь, – протянул он, – то, что я задумал, оскорбит ваши нежные чувства. Но может быть, вы согласитесь подумать о другой ставке. Откровенно говоря, Абби больше интересовала та ставка, которая оскорбила бы ее чувства, но она невозмутимо ответила:
– Я вас слушаю.
– Если я положу оставшиеся шары в лузу одним ударом, вы подождете три месяца и только потом будете принимать решение о возвращении в Америку, – произнес он и пристально посмотрел на нее.
Абби заколебалась – его слова явились для нее полной неожиданностью. Три месяца? Три месяца любить его без всякой надежды на взаимность?
– Зачем это вам? – вырвалось у нее.
– Зачем? – Он пожал плечами и, глядя на стол, объяснил: – За три месяца я сумею прояснить еще кое-какие детали завещания вашего отца, чтобы не потерять вашего приданого.