Однако на подступах к Москве вызревало столкновение неизмеримо большего масштаба. Здесь изготовилась 51 дивизия, из них 20 танковых и моторизованных. А советское руководство стягивало сюда лучшие части с других фронтов, перевозило только что сформированные соединения из Сибири, Средней Азии. Бесценная информация поступила из Токио, от разведчика Рихарда Зорге. Он сообщил, что японская верхушка приняла решение – пока не вступать в войну с русскими. Это позволило снять значительные контингенты с Дальнего Востока [18].
По советской традиции 7 ноября, в годовщину Октябрьской революции, на Красной площади маршировали парады. В годы войны эту традицию вспомнили лишь один раз, в самой трудной ситуации, в 41-м. Враг объявлял Москву обреченной, даже союзники были уверены – дни Советского Союза сочтены. Но Сталин распорядился: парад проводить. Наша страна заявляла на весь мир, что сдаваться и погибать не собирается. Парад готовился в спешке, но и в глубокой тайне. Войска, следующие через Москву, вдруг задерживали, приказывали провести несколько занятий по строевой. Бойцы ворчали: зачем это? Военного дирижера Агапкина, автора знаменитого марша «Прощание славянки», вызвали к коменданту города, приказали провести репетиции с оркестром. Но тоже предупредили – никто не должен знать цели репетиций. Участников оповестили в последний момент. Идти на Красную площадь [151]!
Этот парад стал особенным, уникальным. Воины шагали совсем не в парадном обмундировании – в полушубках, потертых шинелях, валенках. Да и выучка слишком отличалась от традиционной парадной муштры. Маршировали как получилось. Зато лица светились! Не шагали, летели на волне душевного подъема. А старинная мелодия «Прощания славянки» провожала солдат прямо в бой. Провожала так же, как их отцов в Первую мировую… Психологический расчет оказался верным. Сообщения о параде подхватили все радиостанции, они разносились в устных пересказах. Солдаты на фронте воодушевлялись. Люди на оккупированных территориях ободрялись. Иностранцы брали на заметку – СССР гораздо прочнее, чем они считали. Враги ошалели, им будто надавали пощечин. Ну а в истории войны необычный парад стал как бы увертюрой к битве. Красивой и трагической увертюрой – как «Прощание славянки».
В это же время, в начале ноября, стало примораживать. В день парада повалил снег. В последующие годы гитлеровские военачальники приспособились сваливать поражения на «генерала Мороза». Совершенно игнорируя, что поначалу «генерал Мороз» подыгрывал им самим, а не русским! Замерзла грязища на полях, проселки, болота. Немецкие танки и машины смогли свободно обходить узлы обороны, перекрывшие дороги. Гуляет по литературе легенда и о том, будто Гитлер не позаботился заготовить зимнюю форму для своих войск. Настали холода, и армия очутилась в бедственном положении. Фальсификаторы наподобие Резуна (присвоившего себе кличку «Суворов») даже выставляют это в качестве доказательства, что немцы не намеревались захватывать Россию [123].