Мне приходилось делать чудеса ловкости, чтобы следовать за ним. Я выворачивала себе ноги на щебне. Рельсы и проволоки на мгновение блистали передо мной, одни за другими, как множество капканов. Я не без тревоги думала о приближении скорого поезда.
Мы очутились возле каменного пилона, затерявшегося среди путей, которые едва расступались, чтобы дать ему место. Мне пришло в голову остановиться здесь на минуту, в надежде, что скорый поезд тем временем пройдет. Узость площадки не внушала мне доверия, но сам пилон был настолько шире моего тела, что служил очевидной защитой. Я почувствовала что-то вроде привязанности к этим камням. Я говорила себе, что если бы даже вдруг осталась одна в этой механической пустыне и поезда начали греметь со всех сторон, я могла бы все-таки приютиться тут. И я шептала слово «убежище» со всей полнотой смысла, от которой сжималось сердце.
Мой спутник, которого я попросила подождать, был, по-видимому, изумлен, но подчинился. Я стыдилась своего страха и не смела спросить, предстоит ли нам еще пересечь путь скорого поезда. Я старалась сама различить тройной огонь на горизонте.
Рельсы убегали от нас, словно золотые волосы, постепенно сжимались в сноп и одновременно поднимались к одной точке черного неба, где начинались звезды. Эти золотые нити были так чудесно натянуты, они сплетались таким прекрасным движением, что, казалось, недостаточно глаз, чтобы постичь их гармонию. Почти что хотелось уловить ее каким-то другим чувством. Приходило в голову, что более высокое внимание услышало бы музыку, подымающуюся с этих ночных струн.
Поезд не шел. Мы снова двинулись в путь. Я снова старалась не терять из виду фонаря и измерять каждую блестящую выпуклость, пересекающую путь.
Вдруг спутник останавливается, касается моей руки:
— Стойте на месте. Вот 117-й.
Я действительно вижу в конце линии большой огонь, который быстро приближается, и два маленьких, которые можно различить только потому, что они движутся.
Но кажется, что большой огонь угрожает всей линии, охватывает ее всю. Невозможно угадать, которые рельсы он выберет и вообще, выберет ли он рельсы. Напротив, он ширится, приближаясь, и гибель, которую он предвещает, словно хочет смести всю ширину пятнадцати путей.
— Где он пройдет?
— Почти что наверное сзади нас, по пути № 7. Но так как он запоздал, то неудивительно, если его перевели на путь № 10. Во всяком случае, мы между 8-м и 9-м.
Огонь все вырастал. Уже дрожала земля. Грохот кольцом окружал огонь. Огонь шел прямо на нас. Хотелось не бежать от него, а броситься в него.