— А механизм убийства, Леша, а исполнитель?
— Подкупили кого-то. Либо ту официантку, либо кого-то на кухне.
— Через кухню опасно — еще неизвестно кому попадет.
— А чем они рисковали? Попадет Марине — подозрение падет на Страхова — тоже хорошо.
— Брось, серьезные люди так не ворочают.
— А с чего ты взял, что они серьезные, мало ли дерьма всякого.
— Много. Но всё равно мы сейчас в пустоте. Поехали тот второй ресторан смотреть.
Приехали.
И увидели на стеклянных дверях табличку, что закрыт до четырнадцати часов.
Но внутри что-то мелькнуло, и я начал стучать по стеклу.
Появилась недовольная женская морда, но увидев двух людей в форме, сразу изменилась в лице, и дверь открылась.
— А у нас все на похоронах.
— Мы в курсе, позвольте зайти. — В зале темновато, глаза не сразу разбирают детали. — Вы кто будете?
— Я… я уборщица.
— А Страхова хорошо знали?
— Ну, знала просто. Здоровались.
Зал в другом совсем стиле — консервативном, можно сказать, под ампир что-то вроде. Марине здесь почему-то больше нравилось.
— А невесту его знали, сюда приходила?
— Приходила. Красивая особа.
— А где они обычно сидели?
— Вон там в кабинете.
Леша издает довольное «хе».
А женщина продолжает:
— Там темные стекла интересные такие — что в зале видно, а что внутри не видно.
Похоже, разгадка — отчего там, а не здесь, — найдена: здесь обратили бы внимание, что сели не в кабинете; там можно на людях, и наблюдатель четко подтвердит алиби. Всё выглядит очень продуманно.
Но мне некомфортно внутри, не нравится, чего-то в этой картине недостает.
— А где директорский кабинет?
Женщина показывает куда-то вглубь рукой.
— Ну пойдемте, покажете.
Идти оказывается совсем недалеко, дверь сразу за баром.
— А открыть не могу, у меня ключа нет.
Дальше полутемный коридор, от него, недалеко, проход в сторону под девяносто градусов, что дальше еще, толком не видно.
Но я чего-то ищу глазами…
Мне вообще здесь не нравится.
Может быть, просто от того что нет включенного освещения?
Нет, в том первом ресторане не просто светлей, а еще и приветливее.
Леша рядом нарочито покашливает, это мне демонстрация — «чего тут торчим».
На улице он с удовольствием закуривает.
— Ну, ясно теперь, пошли в тот ресторан, чтобы для алиби засветиться.
— Да, по всем признакам… только поди это всё докажи. И смерть Страхова непонятною остается.
— А я вот как раз подумал — надо сына как следует разрабатывать. Если установим, где он эту лекарственную дрянь покупал, расколем сразу. Надо прежде всего узнать, где она вообще в Москве продается. В московском правительстве что-то вроде аптекоуправления наверняка есть. Слушай, может, я мотану сразу туда?