— Трое попадались за вождение в нетрезвом виде. Один из них вдобавок четырежды судим за это в течение двенадцати лет. Коллеги из Векшё описывают его как весельчака, а при мысли о том, что одному из них пятьдесят, одному пятьдесят семь, а самому весельчаку семьдесят…
Кнутссон вздохнул и пожал плечами в знак того, что все понятно без слов.
— Также у нас есть один, взятый с поличным на работе. Получил условный срок за растрату. Еще один, ударивший жену девять лет назад, его не застали при поквартирном обходе, по-видимому, отдыхает за городом, плюс неплательщик налогов и двое малолеток шестнадцати и восемнадцати лет. С ними все как всегда: украли по мелочовке, рисовали граффити, камнем разбили витрину, ссорились с другими сопляками.
Кнутссон снова вздохнул.
— Тот, который ударил жену? — спросил Бекстрём с любопытством.
— Вероятно, в деревне с той же супругой. Счастливая семья, по мнению соседей, с которыми разговаривали те, кто делал обход, — сообщил Кнутссон.
— Тогда он наверняка будет не против добровольно сдать анализ ДНК, — предположил Бекстрём. Счастливые люди обычно не возражают.
— Пожалуй, есть еще один, он меня самого немного интересует, — поведал Кнутссон. — Его зовут Мариан Гросс, и он родом из Польши. Ему сорок шесть лет, приехал сюда с родителями ребенком, они были политическими беженцами, имеет шведское гражданство с 1975 года. Прошлой зимой на него написали заявление с обвинениями в угрозах, сексуальном преследовании, да, приставании, как это называется, и всякой другой ерунде. Одинокий, детей не имеет, работает библиотекарем в университете здесь в городе.
— Подожди, Кнутссон. — Бекстрём замахал рукой. — Это же педик, неужели не понятно по описанию? Мариан. Кого еще так зовут? Библиотекарь, одинокий, без детей, — продолжил Бекстрём и оттопырил мизинец. — Достаточно поболтать с голубым, заявившим на него.
— Ты не поверишь, — сказал Кнутссон, — но заявительница — женщина, на пятнадцать лет моложе его, они работают вместе.
— Ничего себе! — удивился Бекстрём. — Другой библиотекарь. И что он сделал с ней тогда? Показал свою польскую колбасу на университетском рождественском празднике или?..
— Он отправил ей несколько анонимных писем по электронной почте, послания, которые лично я считаю достаточно непристойными. Обычная похабщина, но есть в них и что-то угрожающее.
Кнутссон покачал головой с неприязненной миной.
— Обычная похабщина? — Бекстрём с любопытством посмотрел на Кнутссона. — Ты не мог бы быть немного более… — Бекстрём многозначительно махнул правой рукой.