Его уже ждали. Надменный дворецкий в темно-бордовой ливрее, расшитой золотом, провёл его по коридору и ввёл в ярко освещённый зал, с широкой винтовой лестницей, ведущей на балкон. Здесь все поражало крикливым шиком и дурным вкусом. Тяжёлые бархатные портьеры с золотыми шнурами, живописные полотна авангардистов вперемешку с полотнами старых мастеров, скульптуры, современные поделки, поражающие своей безвкусицей.
— Мистер Форден, мне очень приятно познакомиться с вами, — произнёс Уолт. — Нам с женой очень понравилось ваше выступление. Жаль, что вас прервали.
Вблизи Уолт казался моложе, хотя эта молодость производила обманчивое впечатление, как свежий лак на старой, тряпичной кукле.
— Дорогая, это Генри Форден, один из самых успешных бизнесменов нашего города, — продолжил он, взяв под руки молодую женщину, которая подошла к ним. — Моя жена Ирэн.
Фрэнк замер, ощущая, как земля уходит из-под ног. Взял себя в руки и пробормотал:
— Очень приятно, миссис Уолт.
— Вы очень талантливый человек, мистер Форден, — произнесла она бархатным мелодичным тоном. — У вас приятный голос. И вы замечательно умеете импровизировать. Редко кому удаётся совместить в себе столько талантов.
— Что с тобой, Хэнк? — спросила Наташа. — Ты сам не свой.
— Наташа, я устал просто, — попытался объяснить Фрэнк. — Пойми. Это все так наслоилось. Этот дурацкий концерт, мутанты.
Но Наташа поняла, что Фрэнк лжёт, и разозлилась.
— Нет, вижу, ты просто влюбился в жену Уолта. Глаз с неё глаз не сводил. Рулады исполнял. «Моя единственная любовь», — раздражённо проворчала она.
— Ты что ревнуешь, киска? — спросил, усмехнувшись, Фрэнк. — Мы с тобой вроде бы договаривались, что ничем не будем обязаны друг другу. А ты уже решила, что на меня имеешь виды?
— Хэнк, ты просто урод! Я никаких на тебя видов не имею. Но совесть все же иметь надо, — бросила Наташа возмущённо. — Нельзя так по-свински обращаться. Я не половая тряпка, о которую можно ноги вытирать.
Она встала с кровати, всем своим видом показывая, как обижена, и начала одеваться. Фрэнк смял окурок, и хрипло пробормотал:
— Наташа, останься, пожалуйста, мне и так хреново. Я просто дико, адски устал в этом проклятом городе. Не представляешь как. Прости.
Она замерла на месте с юбкой в руках. Подумав через полминуты, бросила на кресло и опять прилегла рядом, обняв его за талию.
— Ладно, Хэнк, я понимаю. Ты так мужественно пел, когда над тобой этот урод появился. Я видела из-за кулис. Это было ужасно страшно, а ты все равно допел до конца. Вот это выдержка!
Он лёг на спину, подложив руку за голову, и задумался. Наташа прижалась к нему и стала медленно целовать.