Но я не мог согласиться с мрачными пророчествами Септимия, ведь я знал, что мирная партия попрежнему сильна в Иерусалиме и что Синедрион делает все возможное, чтобы сдержать Элеазара и предотвратить все, что могло бы вызвать еще большую враждебность римлян. В этом отношении я не ошибся, так как после очень недолгого обсуждения Синедрон принял решение. Я увидел группу уважаемых евреев во главе с новым первосвященником, идущую через развалины дворца Ирода и остановившуюся у подножия башни Гиппика. Трое молодых человека, выбранные Синедрионом для ведения переговоров, вышли вперед. Одним из них был Гоион бен Никодим, имена двух других были Ананий бен Садок и Иуда бен Ионафан. Приведенные к Метилию, они сказали ему, что посланы Синедрионом, чтобы дать ему слово о безопасности гарнизона, при условии что все солдаты сдадут оружие и выйдут из башен, никто не будет убит или оскорблен, но войска будут выведены из города и отпущены. При этих словах Метилий широко усмехнулся, потому что видел, что у него есть возможность выжить и наслаждаться абрикосами и поэзией у Геннесаретского озера. Затем, извинившись, что не может развлечь послов, не имея возможности что-нибудь предложить им, кроме грязной воды и крыс, он весело пожал каждому правую руку, и чтобы сделать клятву более крепкой созвал всех центурионов и велел им пожать правые руки трех послов. Возможно он позвал бы и декурионов, если бы послы не устали от такого количества рукопожатий и клятв облачением первосвященника, что было самой святой клятвой, от которой нельзя было освободиться.
Эта новость была передана солдатам трех башен, которые начали складывать оружие, снимая даже нагрудники и шлемы, ибо таковы были условия сдачи. Затем группами по десять человек, под командованием декурионов они выходили из башен и собирались на солнечной лужайке посреди разрушенного дворца. Со всех сторон напирали жители Иерусалима, пришедшие посмотреть сдачу римского гарнизона. Для них это был великий и памятный миг, конец столетия чужеземного правления и начала свободы. И потому их собралось несколько тысяч, они облепили стены, смотрящие на дворец, которые, казалось, были полностью скрыты человеческими головами. Священники и левиты со своими инструментами собрались вместе, чтобы благодарить Бога и с радостным шумом обратились к Господу. Первосвященник и старейшины Синедриона стояли перед одним из дворцовых зданий, которое хоть и было сожжено, все же давало им защиту от жаркого солнца. С другой стороны стоял Элеазар с сотней храмовых стражников, за которыми стояла толпа вооруженных зелотов, самых лютых фанатиков, которых я когда-либо видел. Они были такими же дикими и оборванными как и раньше, покрытые шкурами, с нечесанными волосами и бородами, но теперь они были вооружены мечами и смотрели на собравшихся римлян, словно дикие звери на добычу.