Теперь, видя нас охваченными всевозможными неприятностями, зелоты Иоанна Гисхальского объединились с силами сикариев и под предводительством Симона бен Гиоры вышли из ворот, столь неожиданно и столь яростно совершив нападение, что Пятый и Двенадцатый легионы были отброшены даже за сам лагерь. Только охрана лагеря осталась на своем месте, потому что часовым, выставленным перед каждым римским лагерем, затрещается отступать под угрозой смерти. Так они стояли в одиночестве под яростными атаками, пока их товарищи, устыдившись, что бросили их, не вернулись в сражение и не сдержали продвижение атакующих. И наконец Тит со своей кавалерией и лучниками напал на фланги евреев и принудил их отступить в город.
Как тщетен героизм, если он разлучен с мудростью. Эти еврейские воины, обрушившие наши башни, сжегшие тараны и отбросившие за лагерь целые два легиона, конечно, были героями, но их действия сделали гибель города более верной и уменьшили шансы на прощение тем, кто находился за стенами, так как вид разрушенных башен и дымящийся остов Виктора разгневал Тита, который и так был слишком терпелив. Что до солдат Пятого и Двенадцатого легиона, то они поклялись войдя в город убивать всех без жалости, ведь теперь перед ними стояла задача восстановить башни, древесину для которой им придется тащить даже с еще большего расстояния, так как все деревни вблизи города были вырублены. Что же до Тита, то он созвал совет из своих офицеров и, выслушив их мнение, заявил следущее:
— Что за бессмыслица, что за глупость в этом их неповиновении мне! Разве я не сделал все, чтобы пощадить город? Разве я не стремился всеми средствами спасти его жителей? Или этот город населен сумасшедшими, которые даже не в состоянии понять, какая им уготована судьба? Отныне я умываю руки.[51] Бесспорно их Бог отвернулся от них, иначе они бы прислушались ко мне и спасли свою святыню. Пусть будет так. Я не могу изменить силу Рока. Что же до будущего, то я приму советы обеих партий. Тем, кто говорит, что мы должны взять город штурмом, я отвечу: «Да, мы постараемся сделать это, как только будут возведены новые осадные сооружения». Тем, кто говорит, что мы должны заставить работать на нас голод, я отвечу: «Да, мы используем голод в качестве оружия, потому что он сражается на нашей стороне». Для того, чтобы никакое продовольствие не могло проникнуть в город, мы выстроим стену, которая окружит их со всех сторон. А когда стена будет завершена, мы возобновим работы над башнями.
Как только решение было принято, оно начало осуществляться. Войско принялось за работу с таким энтузиазмом, что он казался неестественным. Каждый отряд в легионе состязался с другим, кто будет строить скорее, в то время как центурионы и трибуны побуждали своих солдат к еще большим стараниям, предлагая награду самым быстрым строителям. Что до местоположения стены, то она шла прямо через развалины Бет-Зеты к долине Кедрон, потом вдоль Масличной горы, затем через ущелье Силоам, далее мимо гробницы Ирода к своему началу. Вся стена, которая была более пяти миль длиной и к которой было пристроино не менее тридцати фортов, была возведена в потрясающе короткое время, всего за три дня, что заставило меня задуматься о том, каким процветающим и красивым местом была бы земля, если бы мы уделяли искусству мира хотя бы десятую часть того мастерства, что отдаем на войну.