— Меня не волнуют римские боги, — ответил я. — Разве я не родился и не вырос в Иудее? Разве я не сидел у ног рабби Мелкиеля и не изучал Тору и пророков?
— Это правда, — признала она, — на даже это не сделает тебя в глазах моей семьи евреем. Существует так много трудностей, Луций.
— Если бы ты любила меня, — заявил я, — мы смогли бы преодолеть трудности.
Она вздохнула и не ответила, а, отвернувшись от меня, вышла из комнаты, чтобы присоединиться к Мариамне, которая сидела у фонтана во внутреннем дворике, слушая свою рабыню, играющую на флейте. Мы присоединились к ней и в молчании сели, слушая некоторое время нежную мелодию, сливающуюся с шумом падающей воды. Когда рабыня ушла, Ревекка повернулась к Мариамне.
— Луций хочет, чтобы я покинула Иерусалим, — сообщила она. — Он бы взял меня в Рим или Александрию. Он не знает, до чего тяжело это было бы для меня. Я рассказывала тебе о планах Элеазара?
— До меня дошли кое-какие слухи, — ответила Мариамна. — Как я поняла, болтали, что на прошлом пиру, который мы устроили, ты танцевала в присутствии Луция, а так же Метилия и Септимия.
— Он боится за мою добродетель, — сказала Ревекка, довольно многозначительно глядя на меня. — Он считает, что для того, чтобы уберечь меня от дурного, я должна выйти замуж.
— Действительно, тебе следует выйти замуж, — согласилась Мариамна. — Тебе уже семнадцать. Когда дыня созрела, ее надо есть. Когда девушка созревает, она должна выйти замуж.
Ревекка, соглашаясь, кивнула и шаловливо выставила грудь. Действительно, ее груди были круглыми, словно дыни и почти такими же большими, так что в этом она была прекрасно оснащена.
— Мой отец не возражает против танцев перед римлянами, — сказала она. — Все, что усиливает дружеские чувства между нашими народами, встречает его одобрение. Но когда дело доходит до вопроса о моем браке с римлянином, он думает иначе. Элеазар говорил с ним, и они пришли к соглашению. Они уже решили, за кого я должна выйти замуж.
При этом известии я побледнел и яростно спросил, почему она ничего не сказала мне об этих планах. Волна ревности заполнила все мое существо.
— Кого они выбрали? — требовательно сказал я. — Назови имя!
— Его имя Иосиф бен Менахем, — ответила Ревекка.
Мое сердце упало, потому что хотя я и не встречался с этим человеком, я знал, что он был из древней еврейской семьи, богатой и хорошо известной как в Иерусалиме, так и в Вавилоне. Я не мог отрицать, что это был грозный соперник.
— Ты… ты не любишь его? — спросил я. — Ты не любишь этого человека?
— Мой отец хочет, чтобы я вышла за него замуж, — сказала Ревекка.